Аулика стояла на отдалении от моря примерно в паре километров на склоне небольшой горы и до катастрофы мало чем отличалась по цвету от местных скал. По большей части камень для строительства использовался местный, а вот внутренняя отделка была выполнена специальным алхимическим составом с очень своеобразными компонентами. Но Катастрофа наложила свой отпечаток и стены стали угольно черными. Настолько темными, что буквально поглощали свет и, по слухам, тепло. Поэтому абсолютно иссиня-черный бастион теперь был весьма заметен и пугающ. Единственный нюанс – после катастрофы многое изменилось и этот берег моря очень часто оказывался окутанным туманом. Зимой оттуда всегда дули ветра, а в середине лета от моря поднимались испарения, создавая все тот же туман. Возможно такие природные условия были тут всегда, но из-за специфики предназначения тюрьмы они раньше игнорировались как мелкие незначительные нюансы.
Сегодня повезло и тюрьму можно было рассмотреть во всей мрачной и пугающей красе. Сатон рассказывал факты, предания и слухи. Грета, обычно не вмешивающаяся в его треп, помахала рукой, привлекая внимание и, получив минуту славы, сказала:
- Кое-кто из заключенных или вольных местных поселенцев пережил катастрофу. Таким был мой первый после матери учитель, старик Ро. Не знаю, кем он был до катастрофы, но после нее именно он показал мне возможности комбинирования разных техник и стилей. Он первым дошел до новой сути получившихся магических камней Плато и массе других повсеместных мелочей. Он не мог использовать магию напрямую, мне кажется у него было что-то вроде перекореженных каналов, но не перегорел. Поэтому занялся артефакторикой. Он знал столько, сколько могли знать либо очень сильные артефакторы, либо гениальные теоретики с каплей дара. Сейчас могу сказать точно – он был сумасшедшим, теперь во взрослом состоянии я это могу определить, тогда же все это воспринималась как причуда рехнувшегося старика. Сам по себе он не рассказывал о себе ничего, все, что я знаю, сообщила мать. Их, таких, переживших, было пятеро. Трое – местные сумасшедшие, причем старуха Кусузи до сих пор в лечебнице для душевнобольных. Еще двое смогли уйти через Врата в другие миры. Мама тогда была молодой, любопытной и дотошной, поэтому она видела, как один из заключенных, судя по одежде, устроив кровавую бойню, смог пробудить одни из Врат и ушел, унеся второго на себе. По этому поводу в нашем местном краеведческом музее есть экспозиция, там сохранено изображение и воссоздано место с осколком Врат. Самое страшное во всем этом случившееся после. Ребята подтвердят и Сатон отлично расскажет страшную байку. Сейчас власть в Южном сосредоточена в руках двух семейств, тех, кто тогда сразу смог не только сориентироваться, но и набрался наглости рискнуть. Тех, кто принес алмазы с Плато. На строительство Врат уходило до ста килограмм бриллиантов, от крупных базовых, до мельчайших. Как нам всем известно, на Плато находились семь активных и двое строящихся Врат. То есть примерно тонна бриллиантов. По первости их было много и кое-кто хорошо на этом заработал. В том числе несуществующая ныне семья Тафага – чиновники и стража. Их было семнадцать, переживших катастрофу. И тогда именно они первые принесли бриллианты, да и как-то само собой взялись за наведение порядка и организацию жизни в городе. Они стали местной властью в первый же год и кто знает, чем бы все это закончилось, если бы Тафага не рискнули выломать камни из того остатка Врат, которые пробуждались кровью. Все они, на тот момент двадцать один человек, умерли в течении двадцати одного дня. Страшно умерли, собственно экспозиция в музее посвящена именно магии крови и страшным последствиям ею вызванным.
- Ваша мать жива? – спросил один из лордов.
- Да. Жива. Не могу сказать со стопроцентной гарантией, наверное чутье было и раньше, но магическая катастрофа, перенесенная тут в самом центре, усилила эту ее черту. Мать до сих пор сокрушается, ведь она была на месте ритуала первой. И первой заметила алмаз размером со свой кулак. Он есть в экспозиции и, несмотря на ценность, желающих украсть эту прелесть было всего парочка. Что с ними стало можно узнать в самом музее. Так вот, к маменьке, она неделю ходила кругом по тому участку и не рискнула войти вовнутрь. А потом, по ее словам, поняла, что пока она там терзается – остальные тырят ее алмазы и полетела искать их дальше. Когда узнала о случившемся с семьей Тафага, то поняла, насколько была права, поверив своему чутью. И еще, уж не знаю, насколько это достоверно, но по ее словам нельзя на Южном стоить власть на крови после Катастрофы. Кровь пробуждает кровь, и в этом мире нет специалиста, способного рассчитать все последствия и получить нужный результат на этой кровавой основе.