Стороной этой являлся Чаа-ауф-Гетаг – брат Гхада-ауф-Гетага, дядя Хубу-ауф-Гетага и отец капитанов двух неудобных крейсеров – которому давно следовало бы задуматься о том, что ксеноложество – желание заниматься сексом с представителями разумных рас, отличных от вашей собственной – в обществе столь кастовом и столь расистском, как Ниду, может в один прекрасный день выйти боком.
Неважно, какой позор ожидал Чаа-ауф-Гетага в случае обнародования его межпланетных сношений – на убийство собственных сыновей он бы не пошел никогда. Именно поэтому Нарф-вин-Гетаг не потрудился рассказать ему о том, что должно произойти в момент «ноль» плюс пятнадцать минут, когда четыре крейсера открыли огонь по кораблям его детей.
Эти два корабля оказались, разумеется, совершенно не готовы к атаке – и все-таки пережили первый залп, получив тяжелые повреждения, но в общем уцелев, лишний раз доказав тем самым исключительное мастерство своих создателей. Но даже они не могли устоять перед ударом нидских «убийц планет»; вторая волна атаки состояла из двух таких бомб – по одной на каждый крейсер. Крейсера испарились в направленных взрывах, способных разрывать шкуры населенных миров, не оставив после себя ничего, кроме конусов газообразного металла, уходящих в пустоту вдаль от планеты Ниду.
Сознание того, что он обрек своих сыновей на смерть, убило бы Чаа-ауф-Гетага. Поэтому только к лучшему, что в момент «ноль» плюс шесть минут доверенный слуга Чаа-ауф-Гетага приставил ствол дробовика к изумленному лицу хозяина и хладнокровно нажал на спусковой крючок. Это был второй случай, когда Нарфу-вин-Гетагу не пришлось прибегать к взятками и обещаниям; этот верный личарда, нид крайне консервативных взглядов, просто воспользовался возможностью выразить свое мнение о склонности Чаа-ауф-Гетага совать свой генитальный массив в неподходящих для этого созданий. Выразив это свое мнение, слуга развернул дробовик стволом к себе; в свете его консервативных воззрений это был единственный пристойный выход для нелояльного вассала.
В момент «ноль» плюс двадцать минут Хубу-ауф-Гетаг получил от Нарфа-вин-Гетага записанное сообщение, описывающее вкратце события последних минут и информирующее бывшего будущего лидера народа Ниду, что Нарф обладает Робин Бейкер – или будет вскоре обладать ею, и что через два дня именно Нарф-вин-Гетаг, а не Хубу-ауф-Гетаг, станет тем, кто взойдет на трон Фехена. И если Хубу-ауф-Гетагу такой расклад не нравится, он может угоститься «убийцей планет» с одного из четырех крейсеров класса «Глар», кружащих вокруг Ниду и находящихся – как и два других на орбите Земли – под полным контролем Нарфа вин- Гетага.
Следующим совпадением было то, что в тот самый момент, когда Хубу-ауф-Гетаг, дослушав сообщение, пытался уразуметь, как до же это так получилось, капсула с Криком и Робин на борту пропахала поверхность Чагфана и замерла меньше чем в километре от коммуникационного центра на равнине Паджми.
Вот так вот Нарф-вин-Гетаг в течение двадцати минут превратился в повелителя сразу двух планет. Это, безусловно, был самый быстрый и эффективный госпереворот в истории Конфедеративного Сообщества – весьма впечатляющее достижение даже в такой смутной для понимания категории, как «двойные перевороты». Всего-то оставалось легализовать его результаты. Оставалось только поймать Робин Бейкер и доставить ее на Ниду.
* * * * *
Робин Бейкер окинула взглядом черный каменистый простор, посередине которого стояли они с Криком.
– Значит, вот где ты сражался, – проговорила она.
– Да. Здесь, – сказал Крик.
Он сморщился, выдергивая из бедра еще один кусочек коммуникатора, затем промокнул рану дезинфицирующим тампоном из аптечки капсулы, вместе с которой в герметичном отсеке под полом они обнаружили небольшой запас воды и сухпайки.
– Но вид тут теперь другой, – сказала Робин.
Крик оглянулся.
– Да, – согласился он. – Раньше тут было куда красивее. Настолько, насколько поле боя вообще может быть красивым. В прошлой мой визит сюда у меня не было времени на любование видами.
– Да уж наверное, – сказала Робин.
– Нет, впрочем, был один такой момент, – сказал Крик, бинтуя ногу. – Один раз все вдруг остановилось – винтовки перестали стрелять, люди перестали двигаться, и все стихло, как будто все вокруг одновременно решили передохнуть. И в этот момент стало видно, до чего красива эта равнина, когда ее не заполняют люди, которые убивают и умирают. И мне тогда захотелось увидеть это место еще раз, когда здесь будет мир.
– Сейчас здесь мир, – заметила Робин.