подстрелили. Я к ним, дескать, почему это... А они меня - матом. Правда, водки потом налили... Да, всякие тут дела бывают... А тебе, Дмитрий Николаич, смотрю, в новинку. Не привык... Да и хорошо, что не привык. Так? Участковый в ответ лишь махнул рукой, и тут же схватился за тонкий ствол росшей у ручья рябины, чтобы не потерять равновесие. - И не говори, - ответил он, платком вытирая лицо. Потом встал, посмотрел грустно на мгновенно вымокшие в траве брюки, и подошёл к леснику. - Не могу... Я в морг ездил, на опознание. В районе думали - местный. Меня и вызвали. - И как? - спросил егерь. - Никак, - ответил участковый. - Там месиво, крошево кровавое... Как опознаешь? Да я и... Участковый икнул от вновь подступившей, липнущей к горлу тошноты. - В обморок грохнулся? - егерь усмехнулся. Участковый кивнул в ответ. - Ну, что ж... И так бывает... Егерь бросил сигарету на землю и тщательно затоптал каблуком. - Так, Николаич, чего по деревням-то ходить? Подозреваемых искать, свидетелей? - Да где там! - участковый резко провёл ладонями по коленям, отряхивая их от налипших листьев. - Какие тут свидетели? Какие подозреваемые? Бабка Евдокия с Любавино? Или Старинов со Озерков? Алкаши тут, конечно, есть, но семнадцать трупов... - Так чего ходить? - Предупреждать будем, - пояснил участковый. - Пускай по домам сидят, если кому жизнь дорога. Егерь задумался на минуту. - А меня лес - работа. Так ведь, Николаич... Егерь медленно, словно в тяжёлом раздумье, снял с плеча ружьё. Понял его стволом вверх. Пальцем провёл по прикладу. Огляделся по сторонам и, переломив сухо щёлкнувший сдвоенный ствол, загнал в него патроны. - Ну мне-то можно... ходить... - Хрен его знает,.. - неуверенно ответил участковый. - Кто его знает, что за тварь тут появилась... Маньяк, наркоман? Как думаешь, Михал Фёдорыч? - Всё может быть, - ответил егерь. - Всякие тут ходят, за всеми не углядишь... Но, сдаётся мне, Николаич, мы с тобой этого типа пока не встречали. Потому и живы до сих пор. Участковый вздохнул, сдвинул фуражку на лоб и, быстро перекрестившись, пошёл к стоявшему на краю поляны служебному "уазику". У машины он вдруг остановился, будто только сейчас вспомнив что-то очень, очень важное и, повернувшись к всё ёще стоявшему в полной неподвижности, с ружьём наперевес, егерю, спросил: - Слышь, Михал Фёдорыч... Егерь не пошевелился. Он всё так же стоял и смотрел. Прямо перед собой. Участковый не мог видеть его глаз, но был отчего-то уверен, что сейчас они стеклянные, безжизненные, пустые. - Слышь... А чего крови там нет? - Где? - ровным, почти механическим голосом переспросил егерь. - У дерева... Где эту... этого... ну в общем, где нашёл ты... - Впиталась, - ответил егерь. - Здесь лес... земля быстро впитывает... быстро... Лесная тропинка, по счастью, оказалась довольно широкой и почти всё время шла на возвышении, была хорошо натоптанной, плотной ("видно часто тут от станции ходят" подумал отце "но почему сейчас никого не видно? не такое уж и ранее утро уже..."), отчего едва пропиталась дождевой водой, была не скользкой и не разбрёдшейся в серо-жёлтое глинистое тесто. - А мы тут с ребятами в бандитов играть будем! - радостно заявил мальчик, на ходу срывая бледно-жёлтый зонтик увядшего к октябрю цветка. - Чего это вдруг? - подкашливая от одышки (всё-таки тянул рюкзак плечи, тянул), недовольным голосом спросил отец. - Мы вот, в своё время... Фу, мазь есть? - Какая? - мать отвечала уже резко, что было верным признаком близкого скандала ("вот доберёмся - покажу!.. дураку глушь какую-то всучили, он и рад семью туда тащить... сам бы съездил для начала, проверил бы - так нет!.. надо было...") - Ну эта, от потёртостей всяких, - пояснил отец. - Скипидар? - нарочито ядовитым голосом осведомилась мать. - А мы вот в детстве в индейцев играли! - радостно воскликнул отец и покосился на детей ("и вот зачем им эти свары слушать?"). - Нет, - возразил мальчик. - В индейцев мы уже играли. Давно. Это не интересно уже... Теперь в бандитов! Я, Колька, Мишка с соседнего двора... - Ты что, всех сюда, в лес потащишь? - спросил отец. - Это он может, - сказала девочка. - Здесь и без нас есть кому в бандитов играть, - добавила мать, оглядываясь на росшие вплотную к дороге, в стену сплетённые кусты. - Типун тебе,.. - прошептал отец. "Легко должно дышаться" подумала девочка. "Если долго не была в лесу - воздух должен казаться лёгким. А он - стоит неподвижно, будто вода в болоте". - Стоп! - сказал отец. Тропинка вывела их на небольшую, заросшую высокой травой, неровную, будто в кротовьих кочках, поляну. И у самого края поляны тропинка эта предательски разошлась на две тропинки, что, теряясь в траве, вели в разные, совершенно разные стороны. Отец остановился и со вздохом облечения сбросил рюкзак на землю. - Мокро тут, - заметила мать. - А он из ткани с пропиткой сделан, - ответил отец. - И ничего ему не будет! А вот моим плечам... Да и лёгкие у меня уж не те, совсем не те... Он расстёгнул куртку и приложил ладонь к груди, словно проверяя, не слишком ли быстро бьётся сердце. - Те, не те... Ты лучше скажи, Сусанин, куда мы забрели? - уже не сдерживая раздражения и сарказма, спросила его мать. - Куда завёл нас, народный герой? "Одна тропинка от станции... мне всё объяснили... напрямик через лес, пять минут..." - Ладно тебе, - отец был явно смущён и обескуражен. - Мне же именно так и объснили... - Суса... А кто такой Сусанин? - спросил мальчик. - Герой, да? - Народный, - пояснила мама, искоса глянув на отца. - Как наш папка. Тоже в лес людей любил заводить. - А это хорошо - заводить? - продолжал любопытствовать мальчик. - Когда как,.. - машинально ответил отец и, повернувшись к детям, сказал: - Потомство, привал! Перехватив испепеляющий взгляд жены, спешно добавил: - На пять минут. Всем стоять здесь и ни в коем случае не разбредаться! Я пойду вперёд. Сначала по одной тропинке, потом по другой. Быстро гляну, что там - и назад. Буквально шагов на сто, не больше. Я же помню, мне объяснили... - А если не понятно будет, по какой идти? - спросила девочка. - Тогда пойдём по правой, - уверенно сказал отец. - По правой, знаете ли, оно всегда... - Вот из всех глупостей!.. - начала было мать. Но отец тут же прервал её: - Про глупости ты мне на плантации нашей расскажешь. Вот как до ранчо-то нашего доберёмся... Она лишь отмахнулась досадливо и отошла в сторону, чтобы поставить туго набитую сумку (а как же, обед, да и на ужин немного бутербродов должно остаться... а сбоку в сумке - термос с горячим пока что чаем), привалить к скату небольшого холмика. - Дети, давайте-ка сюда! - позвала она. - Здесь, вроде, сухо... Мальчик подошёл к ней, постоял немного, хотел было присесть на траву, но, перехватив взгляд матери ("Ещё чего!") - не стал. - А жуков уже нет? - спросил он. - Нет, - ответила мать. - Спят уже. До весны. - А весна скоро? - Стой спокойно! Сказали же - пять минут... Пять минут постоять не может! Мальчик вздохнул и начал, насупившись, носком сапожка старательно расковыривать ямку в земле. Девочка к ним не подошла. Она стояла в странной, полусонной задумчивости, будто впав на ходу в забытьё. - Ты чего? - шёпотом спросил отец. - Пап, мы клубнику сажать будем? Она посмотрела на него. И ему показалось на миг, что в глазах у неё мелькнули странные, красноватые огоньки. "Заболела, что ли?" с беспокойством подумал отец. А вслух сказал: - Наверное. Знаешь, грядки надо... Копать, сорняки выпалывать. А до грядок всяких - ещё деревья на участке пилить. Пни корчевать. Это, я тебе скажу, работа такая, что... - Ну сходил бы уже давно! - воскликнула мать, заметив, что муж и не спешит проверять тропинки. - Потом побеседуете! - Да я вот, ребёнку объясняю,.. Отец вздохнул, посмотрел на брошенный рюкзак... - Тоже... вот... И за рюкзаком присматривайте. Посмотрите? - Иди уж быстрей! - ответила мать. "Деревья надо пилить" подумала девочка. "Надо пилить, пилить... За ними не видно ничего..." Отец подошёл к развилке. Остановился. Посмотрел на одну тропинку, потом на другую. Повернулся к детям, улыбнулся и демонстративно пожал плечами. "Нет, ну правда - не понимаю! Прямо чёрт знает, что такое! Должна была быть одна, честное слово". Потом, решительно сделав выбор, пошёл по правой. - Здесь можно по любой идти, - уверенно сказал мальчик, глядя ему вслед. - Это почему? - с беспокойством спросила его мать. - А чего? Если тропинка - значит, люди ходят, - пояснил мальчик. - Нам и воспитательница так говорила. Если в лесу заблудились - тропинку надо искать. По ней обязательно куда-нибудь выйдешь... "И правда" подумала мать и почувствовала, как стало затихать нараставшее было беспокойство, едва не перешедшее в страх. "Чего тут волноваться? Мы пока никуда не сворачивали, не плутали. В крайнем случае развернёмся и пойдём обратно, на станцию. Дождёмся местного какого-нибудь... Такого, чтобы выглядел поприличней. Есть же ведь такие, и наверняка на станцию ходят. Вот с ним тогда и пойдём. Заодно и дорогу запомним". И ещё заметила она (не только со спокойствием, но уже и с радостью), что где-то далеко, там, где, видно, был восточный край леса, стало золотистым светом наливаться небо, и едва заметная синеватая полоска стала проступать сквозь редеющие облака. И зашелестели ветви под ветром, отряхивая разорванную вату тумана. Стало светлеть. Участковый остановил "уазик" у покосившегося, сбитого из разномастных и разнокалиберных досок забора и за