Артур вышел из машины. Кругом тихо, будто он оказался в некой пустоте. В пустоте этой неестественно громко хлопнула закрывшаяся за ним дверка автомобиля. Дома на улице смотрели темными окнами. Хоть это и было похоже на цитату из романа, Артур явственно, вполне реально ощущал это.
Только дом Великолуцкого был освещен нелепо ярко, светился, как китайский фонарик. Дощатый, под потемневшей шиферной крышей, окрашенный зеленой, кажется, краской. Обычный старозаветный советский дом. Кажется, там было включено и горело все, что есть.
* * *Внутри него тоже было неестественно тихо, только слышались шаги Артура.
"Мертвая тишина", — мысленно произнес он.
Здесь ощущался типично дачный запах плесени. Так пахнут деревянные дачи, которые бросают сыреть зимой.
Совсем не так он представлял свое тут появление. Наверное, нужно что-то сказать.
— Я на зов явился! — громко произнес Артур. — Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан.
Внутренне вздрогнул от собственной смелости. Зачем-то выключил свет. Весь разом, нашарив пластмассовый тумблер на счетчике. По-воровски. Ощущал, будто его видят и рассматривают кто-то, ему невидимые. Хотя бы соседи из других домов.
На стенах висело множество картин и фотографий, плохо различимых из-за сгустившихся сумерек. Так же, как в театре, много зеркал. В одном он увидел свою осторожно пробиравшуюся, смутно видимую тень.
В очередной раз подумал, что люди театра почему-то так любят зеркала. Может, Великолуцкий там, наверху? Дом был почти двухэтажный, с мансардой — кажется, это так называлось.
Артур осторожно стал подниматься по лестнице, сунул голову в люк. Наконец, увидел его, Великолуцкого. Тот сидел в старом кресле, уронив голову на грудь, почему-то молчал и, кажется, улыбался. Оказывается, Артур уже знал, что увидит. Почувствовал это сразу, войдя в этот дом, и услышав эту противоестественную тишину.
Фары, где-то далеко проехавшей машины, на несколько секунд осветили мансарду. Перед Великолуцким лежал опрокинутый небольшой походный мольберт. Наверное, тот собирался что-то рисовать, писать картину. Кажется, натюрморт, как мимоходом заметил Артур. Под его ногой мягко лопнул тюбик с краской.
На пижамной куртке убитого расползлось темное пятно, посредине него, на месте пуговицы, чернела дыра. След пули. Челюсть того свесилась, и рот приоткрылся. Великолуцкий скалился, будто беззвучно смеялся, сейчас похожий на восковую фигуру самого себя.
— Эх, Абрам Кузьмич! — заговорил Артур. Его голос зазвучал громче, чем он ожидал. — Значит, встретился ты, поговорил с Квазимодо. Ну, и где же он теперь?
Квазимодо только что был здесь. Настоящий Квазимодо, не выдуманный им недавно. Может, был только что, может, опередил на несколько минут.
"Вдруг, он еще где-то здесь?"
Артур заметил, что стоит перед еще одной дверью. Шагнул вперед, резко рванул ее. Кладовка. Какие-то инструменты. Ножовки и рубанки, висящие на стене. Банки с краской на полках.
С силой распахнул створки древнего гардероба, так что чуть не вырвал их. Оттуда пополз ворох какого-то тряпья, сорвалась и упала стойка с пиджаками и костюмами.
Артур сбросил на пол матрац с кровати. Сорвал штору. Кругом обычная рухлядь, барахло, то, что жалко выбросить и принято свозить на дачу. Совсем он не был богат, этот Великолуцкий. Тот сидел безучастно, совсем не похожий на себя, обычного.
Уже совершенно бессмысленно, в ожесточении, в неистовстве Артур разбрасывал, громил все вокруг себя. В зеркале отразилось его перекошенное белое лицо. Ударил в него локтем. Зеркало упало, но все еще не разбилось. Артур ударил в него ногой, еще раз, растаптывая осколки. Невдалеке, за распахнутым окном взвыла и залаяла собака.
Очнулся он внизу на первом этаже, у двери. Соседская собака металась рядом, за забором, истерично захлебываясь лаем. Кидалась на забор так, что тот сотрясался. Ей будто передалось недавнее неистовство Артура. Тот, не обращая на нее внимания, прошел мимо. Ощущалось, что проснулась вся улица поселка и сейчас на него смотрят из темных окон. Он сел в машину и тронулся.
* * *Как отчетливо теперь было понятно, что вся его теория, версия со злодеем худруком в костюме Квазимодо обрушилась. Вообще, оказалась полной ерундой. И этот мертвый Великолуцкий совсем не был похож на того алкаша во фраке, со спичками. Совсем непонятно, как такое могло прийти в голову.
По горизонту ползло что-то темное.
"Поезд", — наконец, догадался Артур. Машина стояла на дороге посреди поля.
С другой стороны, где, наверное, был лес, доносились птичьи голоса. Целый хор птиц, бодрых и как будто радующихся утру. За окном машины — необычная для здешних широт душная ночь.