Чем больше он думал о том, что произошло, тем отчетливее понимал, что Регину найдут, наверное, уже нашли. И его разоблачат, не могут не разоблачить. Страх перед ментами, которые вот-вот должны появиться, оказался равен страху смерти. Будто те убьют его прямо здесь. Может, они уже проникли сюда, пока он спал, и сейчас сидят и смотрят из темноты?
"Теперь я убийца".
Как бы она была возмущена тем, что ее убил такое, по ее мнению, ничтожество. Наверное, лишить ее жизни должен был какой-то возвышенный красавец.
Где-то в лесу, ночью, в темноте, лежит ее тело. Существует ли оно еще, или рачительная природа уже прибрала, использовала его? Для нее, природы, это только кусок обычных белковых соединений. Для нее безразлично, что это была Регина Табашникова, эта природа не знает, каким значительным, ценным было это тело когда-то.
Как отчетливо он теперь понимал, почему убийц тянет на место преступления. От комка заскорузлых от крови тряпок, лежащих на полу рядом с лицом, пахло клопами.
"Вот бы как-то умудриться собраться с силами и опять на Ладогу. Закопать этот труп, утопить, может быть. Как-то уничтожить. Наверное, можно и лес поджечь, чтобы и машина ее сгорела. Этим летом везде горело, может, и сейчас?.." — Возникла надежда — а вдруг лес в том месте загорелся как-то сам, и больше ничего не осталось там от его преступления. Все свершилось само собой. Странно понимать, что сейчас приходится думать о таких вещах.
Пролежав так несколько дней, он почувствовал, что устал болеть, мерзнуть, бояться. Решился все-таки идти в больницу, хоть сильно опасался того, что там его сдадут ментам. Может, уже ищут и схватят прямо где-нибудь в больничном покое. Сам он пытался обмотаться кусками простыни, но ничего не получалось — его тряпки скручивались и быстро сползали.
В больнице повязку наложили туго и ловко, правильно. После этого жить сразу стало легче. Это даже было почти приятно — ощущать этот плотный надежный кокон из бинтов, защищающий от мук.
Пожилая медсестра с маленькой наколкой на руке, занимавшаяся Артуром, отнеслась к нему совсем равнодушно.
— Расписали, значит, тебя ножиком, — заметила безо всякого интереса в ответ на его попытки рассказать что-то о негодяях, напавших на него на улице, о разгуле негодяев, вообще.
Тот даже решился спросить, не сообщают ли здесь в милицию о таких травмах. Сестра, по-прежнему неохотно, отвечала, что раньше, когда-то давно сообщали всегда, а сейчас бросили. Слишком много стало криминальных травм.
— Тем более, у тебя царапина, — добавила она. — Мелочь. Считай, что обошлось.
Просыпался он теперь рано, гораздо раньше, чем надо. Сегодня сидел у окна, медленно колол и жевал орехи — это было что-то вроде завтрака.
Тошнило. По-настоящему, физически, от чужой подлости, от собственной глупости, от чего-то еще, чего он еще не мог понять. Это все не отпускали мысли о Регине-Квазимодо.
Теперь он начал ходить на службу, в театр, ходил уже несколько дней. "В присутствие", как говорил раньше. Поначалу, когда он лежал без сил, телефон несколько раз начинал звонить. Из театра тоже, явно, звонили, но Артур не мог дотянуться до телефона, да и не хотел, было не до этого. Потом тот замолк.
Когда Артур встал на ноги, побывал в больнице, театр уже стал забываться, постепенно становился воспоминанием, прошлым. Но вот оттуда все же дозвонились, напомнили о себе. На службу все-таки надо было возвращаться.
В первый день своего появления в театре, после того, как Артур вошел туда, он увидел Титулярного Советника. Почему-то с большим букетом темно-красных роз, словно ничего не изменилось — Регина опять ожила, и тот шел к ней, поздравить с чем-то.
Проходя мимо, Титулярный Советник величественно кивнул. Неожиданно для себя Артур заметил траурную черно-красную повязку у него на рукаве.
"Еще кто-то умер?"
Октябрина, оказывается, еще не ушла на свою пенсию. Едва появившись в библиотеке и едва успев поздороваться, Артур принял на себя шквал ее расспросов, Октябрину, старую сплетницу, как всегда интересовало сразу все. Пришлось бесконечно долго, все с большими подробностями описывать нападение на него вооруженных хулиганов. Любопытство старухи не утихало, и Артур уже собирался по традиции сбежать в туалет, но успел вставить свое — про Титулярного Советника с траурной повязкой, которого только что видел.
— Ах, Артур Карлович, неужели вы до сих пор не знаете?! — сразу же заговорила Октябрина. — вы никогда ничего не знаете… Ужас! Произошел ужас! Регина Табашникова пропала, не было ее долго, и вот сегодня утром все в театре узнали — оказывается, она умерла!