— Очень просто. Сейчас, как у вас говорят, на носу весна. Мы воюем уже почти восемь месяцев. Мы разгромили практически Красную Армию наголову. А победы нет. И не видно. Я — реалист. Блицкриг не удался. Сейчас нам нужен союзник. И этим союзником может быть только оппозиционно настроенная часть русских и других народов на территории России по отношению к Советской власти. У многих людей здесь есть все основания не любить Советскую власть. Но нам нужны толковые, энергичные организаторы. Вроде вас… У вас есть опыт работы с массами, вы владеете методами убеждения, можете вести за собой. Вы — профессионал. Поэтому мы предлагаем вам сотрудничество с нами. Какая вам разница — нацизм или коммунизм? Вы лично будете иметь ту же власть над людьми, как и при советах. Может быть даже большие возможности для проявления инициативы. Мы умеем ценить квалификацию. Подумайте.
— Вы ошиблись в главном, господа. Вы пришли сюда с мечом. Вы вероломно напали на нас, а потому получили отечественную войну и никаких шансов на успех. Мы будем воевать до тех пор, пока не победим. Если понадобится — триста лет. Такова логика отечественных войн. Фюрер плохой знаток истории. Сто тридцать лет тому назад Великая Армия Бонапарта вторглась в Россию. Он был уверен, что русские рабы, прочтя на его знамёнах лозунги — Свобода, Равенство, Братство, — будут его союзниками. А что вышло? Русские крестьяне не умели читать и объявили захватчикам отечественную войну, весь русский народ объединился в патриотическом порыве и разгромил врага. Этот великий завоеватель кончил островом Святой Елены. Хороший исторический урок.
— К сожалению, не все усваивают исторические уроки. Тут я с вами вынужден согласиться. Именно поэтому я допускаю гипотетическую мысль о нашем поражении. Трагедия состоит в том, что действительно Сталин спрвоцировал наш превентивный удар по России, создав ситуацию отечественной войны. И в этом вы правы. Впрочем, в приведенном вами примере урок и для вас есть.
— В чем же?
— Нельзя носить в чужие страны свои знамена со своими лозунгами.
— Вот оно что! А мы и не собираемся экспортировать революцию. Это — объективный исторический процесс.
— Но протекает он у всех по разному. У кого он кончается Сталиным, у кого Гитлером. Так что вернёмся к моему предложению. Я вас не тороплю с ответом. Дам возможность подумать.
— Ну а если я и тогда отвечу отказом?
— Тогда я нарушу приказ. Я должен вас расстрелять. Но сделаю всё, чтобы вы пережили войну. Мне самому это вряд ли удастся. А вы — должны. Должны увидеть, что дальше будет. Вас я отправлю в лагерь для высшего комсостава. Там общество приличное. Вам придётся выдать себя за комдива какой-либо дивизии Юго-Западного фронта или работника штаба фронта. Политкомиссарский знак с гимнастёрки снимем. Вот ваши документы. Партбилет здесь же. Зашьёте в фуражку. Авось выживете. Если коллеги не выдадут. Дальше ваше дело. Я формально не имею возможности проверить вашу «легенду». Потому с меня всё спишется. Имейте в виду, там работает наша агентура очень высокой квалификации. И никто вам не поможет выжить Так что — думайте У вас есть алтернатива.
— Спасибо и на том.
— Не за что.
— Мне только не понятно, зачем вы привезли меня сюда? Этот разговор мог бы состояться и у вас, в районе.
— Я давно жду этого вопроса. Объясняю. Во-первых, нам было по дороге. Вы нуждались в срочной медицинской помощи, а Илья Григорьевич отменный лекарь. Можно сказать, самородок. Его осмотр стоит визита к лучшему европейскому профессору. Во-вторых, я знаю, что Илья Григорьевич пользует не только своих односельчан, но за ним числится помощь и раненым красноармейцам, которые подлечившись, бесследно исчезали в лесу. Полагаю, они у партизан. Так что Илья Григорьевич работает и на партизан. Чтобы сделать такой вывод, не нужно быть Шерлоком Холмсом. Я догадываюсь, что Илья Григорьевич сотрудничает с партизанами не только как лекарь. Это естественно. В его патриотических чувствах я не сомневаюсь. Собственно, он этого и не скрывает. Именно поэтому я и привёз вас сюда. И вёл беседу, можно сказать, вербовку в присутствии Ильи Григорьевича, будучи абсолютно уверен в вашем, Трофимов, отказе. О вашем отказе сотрудничать с нами узнают партизаны. А там, Бог даст, и в Москве. Если вам удастся выжить в случае вашей победы, я уверен, у вас будут крупные неприятности. Вероятно вас и таких, как вы, сделают виновниками всего, что произошло за последние восемь месяцев. Вот тогда-то вы и вспомните эту нашу беседу.