Илюшка с охотою и старанием перенимал у старца Даниила его знания и умение. К восьми годам он не только бегло читал по-русски, украински и по-польски, но знал устройство мира по Николаю Копернику, знал счёт, начала великих религий человечества, имена и свойства растений родного края. На девятом году старец отвёз Илюшу в Киев и отдал в учение в частную гимназию Науменка. Илюша поразил экзаменаторов своими знаниями и был принят сразу в 1-й класс первым.
Науменко не успел ещё построить учебного здания для своей гимназии, а потому купил обычный доходный дом на Большой Подвальной, 25, перестроил его внутри, приспособив роскошные квартиры под учебные классы и кабинты. У Науменко не было своего пансиона для иногородних учеников, зато были прекрасные преподаватели. Не хуже, нежели в знаменитой 1-й Императорской имени Императора Александра 1-го гимназии.
Старец Даниил снял для Илюши отдельную комнату у вдовствующей чиновницы Брюхиной в маленьком домике на углу Стрелецкой и Рейтарской неподалеку от гимназии. Раз в месяц Даниил приезжал в Киев по своим лекарским делам, останавливался в недорогих меблированых комнатах на Большой Владимирской неподалеку от Золотых Ворот. Он проверял как идёт учёба у Илюши и не надобно ли ему чего. Илюша учился охотно, даже азартно, впитывая знания. Неизменно шел первым в классе и с похвальными листами переходил из класса в класс. Каникулы он проводил в деревне с Даниилом, помогая ему во всем и перенимая тайны лекарских знаний.
В 12-м году Илюша с отличием окончил курс гимназии и поступил на медицинский факультет Императорского Университета имени Святого Владимира. Однако учиться в университете ему долго не пришлось. С третьего курса он ушел на германский фронт вольноопределяющимся.
Кровь, грязь и человеческие страдания на грандиозной всеевропейской войне потрясли молодого фельдшера конногвардейского полка. Илюша остро ощутил ничтожество и могущество человека — изощрённый ум, подчиняющий себе природные энергетические ресурсы, направленные на уничтожение всего живого, и в то же время жалкое существование миллионов безграмотных обездоленных людей. Апокалиптические пророчества сбывались.
Тяжелые бои в Карпатах, ранение и плен он перенёс достойно, стоически, познав многое из того, что было недоступно ни гимназическим, ни университетским курсам, что было преподано самым авторитетным учителем — бытием человеков.
Поздним ноябрьским вечером 18-го года в дом старца Даниила Илюша вошел убеждённым противником всякого насилия. Старик уже месяц не поднимался с постели. Терпеливо ожидал возвращения своего приёмного внука. Он был в полном сознании и, прежде чем уйти в мир иной, передал Илюше свои старые забайкальские записки и, благословив его, тихо скончался накануне самого Рождества.
Мужики угрюмо долбили промёрзшую землю на сельском кладбище. Ветер гнал над сугробами снежную пыль. Старые сосны шептались о предстоящих катаклизмах. Ярость обманутых и обездоленных вздувала жаркий костёр междуусобицы, разгоревшийся в долгий пожар ненависти каждого к каждому на добрых сто лет вперёд. Тихие полесские сёла затаились вдали от походов и боёв Гражданской войны, охраняемые густыми лесами, топкими болотами и отрядами мужицкой самообороны.
Илья продолжал практику старца Даниила. Поскольку вырос он в этих краях, то и пользовался полным доверием и уважением мужиков. В 20-м женился Илья на молодой учительнице Василине. Так и жили они в просторной хате старца Даниила до 29-го года, прижив мальчика Даню и девочку Христину. В 29-м и до этих медвежьих углов добралась рука молодых энтузиастов строителей социализма и воинствующих безбожников. Вместе с местным попом Илью с семьёй выселили из села и сослали в Архангельскую губернию как представителя мракобесной знахарской профессии, чуждой единственно верной науке о диктатуре пролетариата.
Их выбросили из теплушек прямо в тайгу, засыпанною первым ноябрьским снегом где-то на разъезде за станцией Плесецкой, оставив на тридцать человек две лопаты, топор, двуручную пилу, пять буханок хлеба, чайник и кружку. К весне остались в живых три человека.
Оборваный и опухший от голода Илья сидел у входа в землянку, превращенную в склеп, и тихо плакал. Так большевистская власть боролась со своими потенциальными идеологическими противниками.
Нужно было жить дальше. Илья пришел в Плесецкий леспромхоз. Грамотных людей не хватало. Кто разбежался, а кого шлёпнули как пособника мирового капитала, ибо был грамотен. Илью взяли счетоводом. В 37-м он вернулся в своё село. Те, кто когда-то выселял его, сами умылись кровью и стали жертвами своего бога. Леспромхозовские бумаги удовлетворили власть, и Илье позволили поселиться в своём доме.