— Спокойно, спокойно, — бубнил первосвященник, — он… Эм. Ааа… Я забыл даже.
Кайра бросилась на первосвященника, занеся над ним рапиру. Взмах! Культист спасся лишь потому, что оступился и упал на задницу, сжимаясь, как уколотая иголочкой амёба.
— Мой брат… Ещё сегодня мы говорили о нем! — Кайра снова занесла оружие, — лицемерная, двуличная мразь!..
— А вот с этим полегче! — один из адептов поднял руку и по его мановению Кайра выронила рапиру, —лицемерие и двуличие — основа нашей веры!
Он взмахнул кистью и мощная волна отбросила Кайру в нашу сторону. Она влетела на приличное расстояние и спиной врезалась в Росточка, прикусив язык. А эльф, шипя, схватился за нос.
Тем временем могучий культист под пристальными взглядами соратников снял капюшон и… У меня свело желудок.
— Анфиса Павловна…
Значит, призыв этих чудил в балахонах сработал.
— Ну, здравствуй, Гена. Наворотил ты тут дел, однако.
Это Дуалерос в своем излюбленном облике для шантажа. Все то же каре, те же невинные голубе глаза, смотрящие с прищуром и хитрецой.
— А по твоему мнению, я должен был лечь и лапки сложить, что ли?
— Это бы все упростило. К тому же, все равно такова твоя судьба, попаданец.
— Ген, о чем это она? — спросил Рос тихо.
— Я потом тебе расскажу, — так же тихо ответил я эльфу.
— Никакого потом не будет! — засмеялась Анфиса Павловна. — Все закончится здесь и сейчас. Но, стоит признать, наблюдать за тобой было занятно.
— Рано списывать меня со счетов, Дуалерос, — усмехнулся я, — раз уж припёрся, готовься получить по загривку за все, через что заставил меня и моих близких пройти. Но сперва ответь на вопрос, зачем все это было нужно?
— Это твоя последняя просьба, поэтому…
— Ох, Великий и Могучий Безликий бог! — прервал первосвященник Анфису, — Вы почтили нас сва…
Тело культиста рассекло пополам лёгким движением изящной ручки Анфисы. Две половины тела разъехались между собой, с глухим звуком упали на пол, заливая его кровью.
— Замолкни. Мешаешь.
Перепуганные культисты бросились к двери. Даже нам стало не по себе от этого зрелища. Вот она истинная суть их бога-покровителя.
— Для нас, вечных и могущественных богов, вы, смертные просто ничто. Однодневки, бесконечно сменяющие друг друга в копошащиеся муравейнике под названием жизнь. Поначалу наблюдать за вами было занятно. Вот муравьишка заводит семью, стоит домик, плодиться…
Анфиса жестом заставила остановиться в потоке рандомного культиста и, сжав кулачок, выдавила его внутренности наружу.
— И умирают. А потом это наскучило.
Ещё одно тело рухнуло на пол, захлебываясь собственной кровью. Культисты взвыли, стараясь поскорее унести ноги, но падали один за другим. Даже на лестнице доносились глухие звуки от падения тел.
— Боги стали насылать стихийные бедствия. Так же, как на муравейник наставляют увеличительное стекло, чтобы посмотреть, как муравьишки будут страдать выжить. И это действительно было весело! Какое-то время.
Не успевшие покинуть зал культисты хрипели в предсмертной агонии. Анфиса давила их, словно муравьев, пока все, кто могли, не разбежались в ужасе, полностью не очистили зал от своего присутствия.
— Укреплялась вера, нам стоили храмы, создавали культы. Но и это подобострастие утомляет. Надоедает, знаешь ли, быть добрым боженькой и слушать это бесконечное нытье до ужаса одинаковых людишек. Тогда боги собрались вместе и решили, что муравьишкам стоит устраивать особые испытания, чтобы закалять их дух. Что нужно сталкивать их с другими врагами: жуками посильнее и поопытнее.
— Ах вы, твари, — до меня дошло, наконец, в отличие от Кайры и Роса, — вы решили призывать демонов в Лиману, а попаданцев подбивать её защищать.
Анфиса Павловна указала пальцем в дальний угол залы, куда забился перепуганный аурой божества одержимый зверь. Лёгкий росчерк в воздухе, хлопок, и стены окрасила кровь. Мне вдруг даже стало жалко эту животинку.
— Все гениальное просто, — улыбнулась Анфиса Павловна, и начала трансформироваться прямо у нас на глазах, — люди, демоны — все едино! А если можно за их счёт развлечься, то почему бы и нет?
Она становилась больше, росла под самый потолок ритуальной залы, теряя первичные женские половые признаки. Балахон культиста на ней истлел, превращаясь в белое одеяние из складок, сродни античному. А лицо… Нет, это уже была не Анфиса Павловна, а безликое нечто, с черным всполохом огня вместо головы. Языки пламени трепетали, а между ними светились лукавые провалы глаз, черных, как бездна. Рта не было, но голос звучал потусторонне, пугающе.