— Нет! Этого не может быть! — возопил Дуалерос, уставившись на нас провалами глаз на дребезжащем подобии лица.
— Вот тебе и ничтожные, вот тебе и жалкие, — я перехватил кнут в руке поудобнее, — пора тебя познакомить с Душителем.
— Насмешил! — ответил Дуалерос, — бога не убить и не ранить простым оружием! Вы все равно мне неровня даже втроём!
— Знаешь, как говорят в моем мире? Не съем, так понадкусываю, — ответил я, грозно приближаясь к Дуалеросу, — это значит, что даже если я не смогу убить тебя, задницу надеру так, что забудешь, как сидеть на ней!
— Только посмей, и я… — договорить ему не дал кулак Кайры, влетевший Дуалеросу прямо в щеку. Он отшатнулся, выставляя трезубец перед собой. Его смятое ударом лицо выражало полное непонимание, как удалось авантюристке подобраться к нему так ловко.
— Скрытность, — коротко пояснила та, — а теперь колись, куда твои прихвостни дели моего брата?
— Мне плевать на твоего брата, — ответил тот с ненавистью, — но, скорее всего, он уже мертв. Либо принесен в жертву и стал одержимым чудовищем, либо жуткой химерой — не велика разница. А может, эти отбросы сами убили его, не делая возиться с больным червяком, до которого не было дело его любимой сестренки до этого самого момента? — вдруг он сменил голос на детский, — сестренка, сестренка! Прошу тебя, забери меня отсюда скорее!
Кайра пришла в смятение, слова Дуалероса попали в самую точку. И пока она открылась, трезубец проткнул её живот насквозь.
— Кайра! — закричал Рос.
— Нет! — выдохнул я, наблюдая, как Дуалерос ногой столкнул её тело с зубцов, словно она была куском мяса, насаженным на вилку.
— Ахахаха! Замечательно! Мягкое сердце, мягкие мозги! Попасться на удочку бога лицемерия — весьма глупо, ты не находишь? А самое милое, что жив и здоров твой братишка. Его продали еще год назад, чтоб лишний рот не кормить. Была б ты умнее, давно бы ушла, но все цеплялась за эту иллюзию, будто способна заботиться о ком-то, когда о себе-то позаботиться не можешь!
Кайра упала на пол, сворачиваясь в клубок и кряхтя. Я бросился к ней, перевернул на спину, но кровь лилась из трех ран на её животе так обильно, что стало слишком очевидно: жить ей осталось лишь считанные минуты.
— Ну что, такое угощение тебе сгодится? — обратился Дуалерос к своему трезубцу.
— Не то, что мне нравится, но теперь повелевай, — ответило божественное оружие.
— Смерть еретикам!
Сорвавшаяся с зубца Аёна молния поразила не успевшего уклониться Роса. Порыв ветра отбросил меня от Кайры к дальней стене и крепко приложил спиной. Я выронил кнут, заваливаясь на бок и шипя от боли.
— А все так хорошо начиналось. Незаурядный персонаж, нестандартное мышление, живой характер. Преодоление преград и вера в лучшее. Вот только не делание послужить миру, который приютил тебя, все портило и опошляло. Эх, Гена, Гена. А ведь мог и пожить ты подольше. Но ничего, свято место пусто не бывает, — говорил Дуалерос, неторопливо идя в мою сторону через весь зал.
— Любишь же ты развести эти сопли, четное слово, — ответил я, хватая жадно воздух ртом.
— Люблю? Ну да, наверное, ты прав. Очень люблю. Это делает жизнь веселее.
Приблизившись, Дуалерос с силой вогнал трезубец мне в грудь. Вошел, как по маслу. Горячее жжение, разливающееся внутри тепло, заполняющее все естество, вытесняющее воздух. Кашляя кровью, я ухватился за древко трезубца, фиксируя его, не давая вытащить.
— Убийство людей делает жизнь веселее, убийство демонов делает жизнь веселее. Мне нравится сталкивать их лбами и натравливать друг на друга, словно…
— Погоди, постой, — вдруг зазвучал голос Аёна, — ты что делал? Не ослышался ли я, что ты, якобы намеренно людей и демонов заставляешь воевать?..
Дуалерос остановился. Кажется, он взболтнул лишнего. Того, чего Аён просто не слышал ранее. И пока они выясняли отношения, я получил немного времени.
— Микки, милая?
— Да, Господин?
— Подкинь мне идею: что делают герои в критический момент перед смертью?
— Улыбаются. А Вы собрались умирать?
— Кажется, это решили за меня.
— Кто?
— Судьба, думаю.
— Переиграйте её. И уничтожьте.
Я что-то вспомнил. Моя рука уже немела, но я сунул её в карман жилетки и начал шарить, надеясь нащупать своими ватными пальцами острую грань игральной кости.