Вот она! Не потерял — отлично! Как там говорил этот лицемерный божок?
«… В критическую минуту соверши бросок. Как знать, вдруг поможет, и ситуация решится в твою пользу. Но, предупреждаю, артефакт одноразовый. Перед использованием убедись, что иного выхода нет».
Более критической минуты представить трудно: двое моих друзей биты, я на грани смерти и нет ни какой возможности спастись.
— Так ты обманывал меня?! Ты специально говорил это демонам, что бы…
— Я бог лицемерия! Лгать и предавать — моя работа! Но теперь ты — мой раб! Это все не имеет значения, подчиняйся!
— У нас договор! По его условиям ты не должен был лгать мне и вредить демоническому миру!
— На тот момент я был почти невинен…а? — Дуалерос заметил-таки, как медленно я поднимаю зажатую в кулак руку, — Гена, постой! Погоди, что ты делаешь?
« Я знаю, что тебе не хватает удачи обычно, поэтому».
— Самое время испытать свою удачу! — ответил я, — ты же говорил, что мне не везет.
— Что б тебя! — резко дернул Дуалерос трезубец, но я успел разжать пальцы.
— Время, назад!
***
— А теперь колись, куда твои прихвостни дели моего брата?
— Мне плевать на твоего брата, — прошипел Дуалерос с ненавистью, — но, скорее всего, он уже мертв. Либо принесен в жертву и стал одержимым чудовищем, либо жуткой химерой — не велика разница…
— Да заткнись ты, — грубо прервал я поток нечистот изо рта Безликого, — лучше скажи, зачем ты намеренно сталкиваешь людей и демонов. Ради чего призываешь их в этот мир?
— Что? — Дуалерос вытаращил глаза на меня, а на его трезубце камни засветились особенно ярко.
— О чем это он говорит? — спросил Аён.
— Ума не приложу, он сумасшедший попаданец! Чего ты от него хочешь?
— Твой мерзкий культ призывал демонов в Лиману, вселял их в тела людей, а ты лично натравливал таких вот тупых попаданцев, как я, на этих самых демонов, называя такую работу защитой и спасением мира. Так что ты мутишь? Войну двух рас в угоду третьей?
— А я ведь служу тебе только лишь ради поддержания мира! Защиты демонов в Лимане от этих ужасных попаданцев. А все совершенно не так?!
Трезубец шарахнул током Дуалероса и тот выронил оружие.
— Лживая дрань! Ты ответишь за все! — буянил трезубец. Дуалерос развернулся и бросился к выходу, но я ловко Душителем ухватил его за ногу и дернул на себя. Бог грохнулся так же звонка, как падают люди, прямиком на пролитую кровь его почитателей.
— Куда собрался? Мы еще не договорили. Признайся во всем, Дуалерос. Расскайся и повинись хотябы перед Аёном!
— Нет! Я не могу! — заверещал божок, — я связан клятвой! Ни слова не скажу! Хоть убейте, распутав свою ногу, Дуалерос пустился на утек через главные ворота. Ну что за жалкое зрелище?!
— Тогда не вижу смысла оттягивать, — сказал Аён. — Нашим условием заключения сделки было абсолютное доверие и обещание Дуалероса защищать обитателей Геенны после моей смерти. Когда-то мы были друзьями… Но пора положить всему конец, пока у него нет и крупицы энергии для защиты. Я сделаю это сам. Помоги мне, попаданец, — обратился трезубец ко мне.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Подними меня и просто запусти в любую сторону.
Я взял трезубец в руку и развернулся, что есть силы, запустил его в сторону камина у дальней стены. В полете трезубец засветился голубым, описал дугу, избегая столкновения со стеной, и понесся мимо нас вдогонку за своим же господином.
Он настиг Дуалероса во внутреннем дворе Твердыни. Мы видели в окно, как оружие пронзило спину бога. Зубцы выступили из груди. Издав предсмертный вой, от которого затряслись оконные рамы и загудел колокол на главной башне Твердыни Беатриче.
Дуалерос упал навзничь, огонь с его головы разошелся по всему телу. В мгновение ока его античное одеяние вспыхнуло и от тела не осталось и следа. Он сгорел вместе с трезубцем.
— Туда его, — фыркнул Росточек. Я потрепал его за ухо, радуясь про себя, что он живой.
— Я так ничего и не узнала о брате… — вздохнула Кайра.
— С ним все в порядке, — ответил я, — его продали год назад. Не знаю, правда, куда. Но знаю точно, что он жив здоров.
— Ааа?! — Кайра была готова расплакаться, уставившись на меня.
— А откуда ты это?.. — дернул ушами Росточек, но я перебил его.
— Не спрашивай. Знаю и все тут.
Мы постояли еще немного молча, каждый в плену своих тяжелых мыслей. Это была адская ночь, которую я никогда не забуду.