– Я тебя все равно достану! Знаешь, сколько я не ел! Либо ты, либо тебя! Вылезай, зараза, я знаю, что ты там!
Да кто это такой?! Силища у него дикая, уже просвет в кромешной тьме замечаю, еще немного и он руку просунуть в него сможет, а мне отступать некуда. Быть может, стоит вступить в переговоры?
– Эй, ты! – я принимаю свой облик и подаю голос, – устакань свои таланты, мужик! Я не ужин.
– Это кто говорит со мной?! – агрессор замер, озираясь по сторонам.
– Я говорю. И говорю что я не твой ужин.
– Вот чёрт, уже голодные галюны начались, – тяжело вздыхает мой угнетатель и садится на мох пятой точкой, опираясь на палку. Он явно устал.
– Я не галлюцинация. Я вполне себе настоящий. А вот ты объясни понятно, кто ты такой и что делаешь ночью посреди леса?
– Я королевский гвардеец из столицы. Прибыл для исполнения боевого задания. Найти и уничтожить демонического медведя. Нас было восемь. Остался я один.
– Так значит, демонический медведь уничтожил ваш отряд?
– Да. 3 дня назад погиб наш связист. До этого мы скитались по лесу вдвоём почти неделю. Гиблое место. Чудом уцелели, но ни еды нормальной, ни воды – ничего. Я должно быть с ума сошёл, раз разговариваю... С кем я вообще говорю?!
– Зови меня Гена.
– Так у тебя имя есть. Неведома ты зверюшка.
– Вообще-то, я Буба. Просто есть у меня такая особенность...
Мы собеседник зашёлся смехом.
– Вот это повезло мне! Жаль, некому рассказать о своих предсмертных галлюцинациях! И записать не на что. Мол, говорил с грибом, который становиться может то крысой, то змеёй.
– Понимаю, звучит это странно, Но я ещё и в птицу могу, – смех стал громче, – ну все, завязывай… Слушай, демонический медведь всё, кони двинул. Его несколькими часами ранее какая-то группа авантюристов уничтожила. Прям тут, на моих глазах.
– Где ж тогда его останки? Неужто с собой всё упёрли? Там махина будь здоров, я его собственными глазами видел...
– По нему попали мощным заклинанием, мокрого места не осталось. Я тут пошарил, но смог только горстку клыков собрать с земли.
– Во дурные! И что же они в качестве доказательства предъявят? Им никто не поверит на слово...
– Это уже совсем другая история. Я всё это к тому говорю, что могу помочь тебе выбраться отсюда.
– Ты? Мне? – в голосе мужика явное удивление.
– Вполне.
– А вот и нет. Тебе помогать мне не с руки. Я заражён миазмами. Если я попаду в поселение людей, то мне, возможно, дадут противоядие. Да только добраться туда еще надо, а вот ты вполне погибнешь. Я не хочу тебя заражать. Поэтому ступай себе с миром, – он отбросил палку в сторону и сдвинулся назад, – я не стану тебя преследовать. Обещаю.
Мне понравились рассуждения этого человека. Он думает не только о себе, это похвально. В своём желании помочь ему я лишь укоренился.
– На самом деле я не растение и не человек, демонические миазмы на меня не действуют. Я отведу тебя в мой город, там тебя покормят, ты сможешь погреться у огня и спокойно отдохнуть. А там уже подумаем, как быть и что делать.
– Город?
– Да, не удивляйся. Здесь неподалёку есть город Буб. Называется Коломна.
– Чудеса. У грибов есть свой город, и название такое чудное...
– Я отведу тебя туда. Думаю, ты хороший человек.
– То есть ты поможешь мне за просто так?
– Не совсем. У меня будет просьба, но озвучу я её позже.
– Хах! По рукам. Или что там у тебя есть. Если ты спасёшь меня, накормишь, обогреешь, поможешь выбраться из леса, я буду обязан тебе жизнью.
Я выбираюсь из-под корней и предстаю в полумраке во всём своём грибном великолепии. В потёмках белеет только тельце и два различимая шляпка.
– Ну, вот он я…
– Лопните мои глаза! В самом деле, Буба...
– Бери меня на руки и неси. Я укажу дорогу. ДА клыки не забудь, они там, в кучке у коряги.
Ослабевший, вконец запутавшийся мужик, берет меня на руки. Все еще не верит глазам своим, моргает, будто в них что-то попало. А после осторожно устраивает меня на своей согнутой руке как пират попугая. Идет к коряге, собирает в ладонь оставшиеся от демонического медведя клыки и выпрямляется.
– Ну, веди.
Надо сказать, ослабел он изрядно. Едва двигался, прихрамывал. Кажется, был ранен. И откуда только силы взялись палкой в меня запустить, и даже корни дерева подрывать?! Не знаю. Но только чувствовалось мне в этом мужике отчаянное желание жить. Оно импонировало мне, наверное, потому, что хорошо знакомо.
В пути мы почти не разговаривали. Я указывал дорогу, он следовал в нужном направлении молча. Видимо, берёг последние силы.