Подумал он так и остался на улице.
Глава 7. Ведьмина баня
Внутри дом оказался таким же грязным, как и снаружи. Закопченные стены – избушку топили по черному – прогнивший пол, истрепанная пакля, которой конопатили углы – все это указывало, что обитатели его – люди бедные, живущие в крайней нищете. Запах помоев и навоза висел в воздухе.
Беззубая старуха по-прежнему сидела и созерцать пустоту. С тех самых пор, как витязи зашли к ней в хату, она не проронила ни единого словечка. Ни доброго, ни бранного. Всеслав подумал, что займется ею позже. А пока необходимо решить, где ночевать отряду.
Аггеев считал, что ночевать следует в избушке. Во-первых, не придется возиться с шатром. А во-вторых, и это был главный довод, в доме имеются крыша и стены, они уберегут от непогоды и хищников, которые, Всеслав был уверен, кишмя кишат в Гнилом лесу.
– Если избушка станет на ноги, то ни один волк до верху не допрыгнет, а значит можно не волноваться ни за себя, ни за провизию.
– Ну вот еще, что за необдуманность, – насупившись проговорил Окул. – Я готов цельный пить один только пустой чай, как разговляющийся у которого несварение желудка, если мы в эту хату поместимся вдевятером.
– Откуда же ты девять человек насчитал? – пробасил из угла Дубыня.
– Ну а сколько, по-твоему, ? Нас семеро витязей, Гридя и старуха без зубов.
– Не спеши, Окул, всех не надо. Гридя и бабка в сарае прекрасно переночуют, – возразил ему Аггеев прохаживаясь, словно у себя в горнице.
Противники ночевки в лачуге наперебой приводили свои резоны, главным из которых была страшная вонь, царившая в помещении.
– К тому же, где спать? – вопрошал Михайлов сын, – неужели прямо на полу? Грязно же! Лучше уж на чистой травушке-муравушке, под пологом шатра. А в избе не ровен час, пока спать будешь, таракан в рот заползет. Вон их тут сколько шелестит.
Боярский сын окинул рукой бревенчатые стены, как бы призывая их в свидетели. Тараканов на них, правда, не было. Хорошо ведь известно, что животные эти водятся только в городских хоромах. А в деревенском жилье вместо них пауки и мухи.
На стенах как раз в изобилии развешана была паутина с налипшими на нее прошлогодними мухами. Мохнатые пауки, похоже, прятались по углам. Поджидали, окаянные, когда кто-нибудь зазевается и забудет закрыть рот.
– И потом не хочу я ночевать в ведьминой хате, – гнул линию Окул. – неизвестно еще, что у старухи на уме. А ну как ночью сядет тебе на грудь и защекочет до смерти. Или набросится и задушит, когда ты до ветру пойдешь. Я так вообще не засну.
– Говорят тебе, мы ее в сарай на ночь отправим, – ответил Мухомор.
– Кстати, – заметил Искрен, который, понятное дело, принадлежал к лагерю протестовавших против ночевки в обшарпанной избушке, – почему никто не волнуется за лошадей? То есть мы и провизия будем в сохранности тут наверху, а за конями кто присмотрит?
– Гридя же, – подсказал Всеслав, – Окул Михайлов, когда брал его, уверял, что казачок для этих целей предназначен. Следить за нами и за лошадьми.
– Я ему не очень-то доверяю, – протянул Искрен, – наверняка заснет ночью и не усмотрит.
Проспорив более получаса, они так и не пришли к единому решению. И Всеслав постановил, что каждый пусть спит там, где хочет. Лично он будет спать в избе. А если Михайлов и Несмеянов (Несмеяном звали отца Искрена) хотят отдыхать на свежем воздухе, в шатре или прямо на берегу болотца, то, как говорится, хозяин-барин.
– Ночуйте, пожалуйста, хоть на дереве, а хоть и под деревом, – заключил он.
Теперь о решении нужно было уведомить старуху, сидевшую на своем деревянном троне словно застывшее изваяние. За все время совещания она не проронила ни звука.