Отроки загоготали.
– Поехали, поехали! К черту мост и лес к черту!
– Поехали да поживее! – продолжал боярский сын. – А то, пожалуй, дождемся, отправят за нами санитарный обоз, как за погорельцами.
– Еще чего, – закричали остальные, – из нас такие же погорельцы, как из монахов скоморохи!
Лошади раздули вечерний воздух ноздрями и одна за другой двинулись к мосту. Старое дерево затрещало, захрустело сучками, брызнуло мелкой трухой и щепками.
Перемахнув мост, устроенный на толстых сваях, путешественники поднялись на невысокий пригорок и въехали в глухой угрюмый лес.
Отряд долго несся по дороге, в пыли которой изредка попадались камешки и гравий. Время от времени всадники переглядывались между собой, и им чудилось, что все они словно единый организм, устремленный вперед, словно пущенная каленая стрела, словно летящий ястреб, словно горный ручей, и каждый знал, что в ту самую секунду делать и думает другой.
Мало-помалу лошади замедлили бег. Отроки начали уставать и расслабили пришпоривавшие коней ноги.
– Надобно подумать о ночлеге, – сказал Всеслав, – дадим отдых коням, да и себе не худо бы. Я предлагаю с дороги не сворачивать и в лес не хорониться. Нечего там делать. Найдем поляну пошире и раскинем шатер. Сторожить будем по очереди, я – первый, за мной Мухомор и так все один за другим. Согласны?
Никто ему не возражал. Начали высматривать по сторонам поляну, и, наконец, Перемысл заприметил пролесок, сквозь который виднелось закатное, ярко-оранжевое небо. Они спешились и пошли к просеке пешком, ведя коней за собой, аккуратно разбирая дорогу и отодвигая ветки.
Когда наконец был поставлен шатер, уже совсем стемнело. Ветер разогнал облака, на небе сияли звезды, а рогатый месяц смотрел на людей любопытными глазами и словно улыбался. Они развели костер, расселись вокруг, Окул пробормотал что-то насчет ужина и «как бы организовать кашу или что-нибудь посущественней». Гридя только тут заметил, что куница сбежала из торбы. Всю дорогу она сидела смирно, носа не высовывала, и он решил, что она просидит там до самого конца. А плутовка сбежала и поминай как звали!
– Гридя, а что там со скатеркой твоей самобраной?! – не то вопросил, не то простонал Окул Михайлов. Ему не хотелось возиться с пищей, варить и разогревать ее, особенно теперь, когда можно было воспользоваться волшебным средством и получить что-то повкуснее ячменной каши и зачерствевшего за весь день хлеба.
Гридя не стал себя долго упрашивать, вытащил из котомки скатерть, расстелил на траве, разгладил руками и произнес заклинание, сдобрив его тем самым волшебным словом, о котором не забывают напоминать малым детям их строгие воспитатели.
Только он проговорил его, скатерть удлинилась, словно не холстина она, а вязанье шерстяное, во все стороны растягивающееся, разостлалась и раздалась вширь, и стали на ней появляться разнообразные кушанья. Словно из-под земли выскочил и залихватски выставил свой глиняный живот кувшин с квасом, рядом с ним появилось каре барашка, позади которого притулилась плошка с растопленным чесночным маслом и разнообразной зеленью.
– Ты мясо режь, в чеснок макай и ешь, – продекламировал Окул хорошо всем известную присказку. – А чем же резать, ножа-то нет!
– Как нет, вот же он, – проговорил Всеслав, указывая на нож с резной деревянной рукоятью, воткнутый в бараний бок с противоположной от Окула стороны.
Тут же лежали вилки и ложки, и рисунок на их рукоятях был тот же самый, что и на ноже. В нем иссечены были изображения рыси, миленьких ангелочков с крылышками, волов с могучими шеями, медведей, неприступных гор, гигантских рыб и бородатых голов с разинутыми ртами и рогами, торчащими из всклокоченных волос. И все эти рельефы беспрерывно менялись, наползали друг на друга, растворялись и снова появлялись новый поверх прежнего. Боярский сын завороженно смотрел на эту вереницу образов, и только спустя какое-то время отважился взять нож и отрезать себе кусок.
На месте отрезанного бараньего ребра тут же выросло новое, такое же дымящееся, сочное, с золотистой от жарки корочкой.
– Ну и ну, – удивился Михайлов, откусывая огромный кусок и громко чавкая, – У ведьмы не только скатерка волшебная, но и снедь на ней. В одну секунду восстановился прежний порядок, видали?! Надеюсь, на пищеваренье это не скажется, черт его знает, что это за баран тут у нее. Да хорошо ли в середке прожаренный, а то я кровяной не люблю.