Бараний бок с воткнутым в него ножиком исчез, теперь на скатерти стояли разносортные закуски: икра паюсная, паштет в белых прожилках, облитый золотистым желе, нарезанная колбаса, копченый язык, белорыбица, и строй великолепных хрустальных графинов с разными водками, отливающих драгоценными цветами: рубиновым, опаловым, малахитовым. Бока их запотели, это свидетельствовало о том, что налитая в них жидкость была ледяной.
Отроки набросились на еду словно голодные волки.
С водками и новоиспеченными закусками произошло ровно то же самое чудо, что и с бараньим каре. Стоило только отпить из графина, отрезать кусочек паштета, отломить кусок каравая, набрать ложкой икры, как непостижимым образом утраченная часть кушанья восстанавливалась в своем первозданном виде. Хмельное плескалась у самого горлышка, паштет снова был круглым и гладким, каравай цельным, а икра лежала крепкой горкой, икринка к икринке.
Отроки быстро захмелели. Даже Гридя, памятуя советы матушки не брать в рот спиртного до совершеннолетия, а уж тем более не напиваться в дороге, примета плохая, да и мало ли что на пьяную голову в чужом месте может свалиться, но даже наш умница Гридя и тот соблазнился и пригубил нахоложенной водки. На вкус она была горькой, клейкой и обжигала горло словно огонь. У него сразу же перехватило дыхание.
От водки развязались языки, отроки стали шумными, Перемыслу захотелось петь, и непременно под гусли. Он побежал в шатер, чтобы достать инструмент. Мухомор и Искрен решили танцевать гопака, или кадриль или какой-нибудь другой массовый танец, да хоть и бы и казачка.
И все семеро человек, за исключением Гриди, который сидел у костра и с тревогой наблюдал за кутерьмой, устроенной пьяными отроками, зашумели и раззадорились. Перемысл тренькал на гуслях, Мухомор с Искреном плясали вокруг него, словно ряженые вокруг чучела Масленицы.
От безудержной пляски отроки повалились на землю, Перемысл устроился на огромном пне, глубоко вздохнул и ударил по струнам совершенно не так как прежде. Сейчас он играл спокойно и размеренно. И полилась невзначай такая нежная печальная музыка, что у всех присутствующих на глаза навернулись слезы. На небосводе тускло блестели нездешние звезды, а среди них висела луна, какой никогда не бывало в Холмогорах. Луна была большая, наполовину желтая, наполовину серая, изрытая на своей далекой поверхности размытыми причудливыми тенями.
– Слава тебе господи! – пробормотал Гридя. – Кажется, неугомонные крикуны притихли. – К несчастью, затишье было временным, и вскоре те взялись за старое.
Тишина покинула лагерь, костер горел весело, тени, сгрудившиеся вокруг него метались, но уже не так быстро, а отроки продолжали петь и пить. Внезапно из висевшей плотным черным пологом темноты на свет костра шагнула гостья.
Заметив легкое бесшумное движение они вскинули головы и в замешательстве уставились на вошедшую. Перед ними стояла девица. Голова непокрытая, черная коса перехвачена лентой, на ленте навешаны бляхи и серебряный целковый. На вид лет двенадцать – одиннадцать.
Сверкая глазами и улыбаясь жемчужным ртом, она приблизилась к костру и лукаво оглядела пиршество. Растерявшись, отроки глядели на нее и даже не успели поприветствовать.
Из-за длинного атласного подола юбки незнакомки неожиданно выглянули две влажные сливнины глаз. Позади девочки стояла косуля. Зверь смотрел на отроков безбоязненно и внимательно. Это вогнало их в оторопь еще сильнее.
– Эй, люди добрые! – воскликнула незнакомка. – Что это вы тут делаете? И почему шумите как цыгане на ярмарке? Время позднее, а у вас гвалт такой, словно день божий на улице.
– Вот тебе раз! – сказал Искрен, увидев девчонку и расслышав, что она там говорила. – Да ведь это девица, клянусь душой! Ты откуда взялась тут? Заблудилась, пока ягоды собирала? Или, может, ты колдунья лесная и пришла порчу навести? Отвечай, ну!
И тут он с беличьей ловкостью, одним прыжком подскочил к юной гостье и схватил ее за запястье. Ничуть не испугавшись, девчонка одним движением высвободила руку из цепких клешней Искрена, и проговорила, глядя прямо на него:
– А сами-то вы кто такие? Ишь, раскомандовался!
Это неожиданное появление взбудоражило отроков, добрая их половина, во главе с Мухомором, повскакало с бревен, на которых они до тех пор сидели, и подошла поближе. Им хотелось рассмотреть необычный ночной дуэт: девчонки и оленя.