Закрыть уши ладошками
Мой ребёнок сел на пол и закрыл уши ладошками.
Мой ребёнок сегодня сказал "Я больше так не могу,
Не вой мама, не надо драть душу чужими кошками.
Я посижу вот так, а потом тебе обязательно помогу".
Мой ребёнок сидел так час, второй или третий. Сутки?
Годы? Десятилетия? Всё ушло, но пока так и не встал.
Я успела налить чай, заселить в горшок незабудки,
Смотря на него, чтобы он не заснул и, упаси, не упал.
Мой ребёнок боялся встать и смотреть как-то иначе
На весь этот его окружающий и бесцеремонный мир.
Мой ребёнок впервые понял, что для меня значит
Этот свет из его глаз - он один сродни музыке лир.
Мой ребёнок понял, пора взрослеть и обрастать пылью,
Но так и не отнял ладошки от маленьких детских ушей.
Я решила, что этот чай весь и за всю жизнь не выпью,
Мне не нарожать себе дюжину воображаемых малышей.
Он один такой тут сидит и из себя что-то строит.
Только что-то в груди всё кричит дать ему встать.
Каждого в жизни что-то своё личное же устроит,
И что же там за стеной - мне не стоит и знать.
Мой ребёнок устал быть внутри моей оболочки,
Сегодня сказал, что, нет, не хочет куда-то расти.
Я поставила кружку, убрала к черту цветочки,
И сказала ему наконец своё это простое "Прости".
Чуть ниже карэ
Волосы твои чуть ниже карэ
Перевязаны в тугой хвост.
Все что, сказала тогда обо мне,
Как видишь, совсем не сбылось.
Как мальчик, не решаюсь идти вперёд
Туда, где не одна ты стоишь.
Рядом кричит что-то голодный народ,
А ты, милая, как обычно, молчишь.
Было бы странно идти к тебе,
Оттеснять не твоих мужиков,
Да и понял, что зарылся в себе,
Когда ты сбежала от этих оков.
Мы с тобой сами сожгли мосты,
Преодолели врозь целую кучу гор,
Но знаешь, до сих пор нравишься ты.
Представляешь, какой ж это вздор?
Твоя хлёсткая мать и звонкий отец
Скажут, что я снова сошёл с ума.
Разве правда? Разве не молодец?
Ты же так и хотела когда-то сама?
Губы твои чуть тоньше, чем у Бардо,
Руки изящнее рук моей крайней жены.
Я не знаю, зачем послана мне и за что...
Наверное, мы друг другу всё же важны.
Я стою и смотрю на наряд, что так прост,
Словно чувствуя, мне стоит и нужно идти...
Только если вперёд, то там один холокост,
Из которого нас уже не спасти.
И прощать
Я учусь даже в мыслях не осуждать,
И не давать советов, которых не просят.
Я учусь этот мир хоть чуточку понимать,
А не тыкать пальцем в тех, которых уносят.
Я учусь. Я еще не умею всего, что хотелось.
И одергиваю себя от ощущения чьей-то вины,
Даже если разлилось, вылилось и разделось,
Причины сего с моей башни явно же не видны.
Если тот брызжет желчью, та смотрит косо.
И вместо хлеба он выберет себе рюмку вина.
Если деньги ты тянешь на пшено или просо,
Не кричи, когда будет снова новая доза видна.