-Что я наделала? – прошептала девушка, переводя взгляд с Изольды на Коса. –Что я за монстр?
-Успокойся, - твердо приказала ей Изольда. –Скарлетт, ты должна смотреть прямо на меня, слушать лишь мой голос и терпеть. Будь сильной. Поняла?
Девушка изнеможённо кивнула и тогда Мортеллес начала своё колдовство. Кончики пальцев Изольды приобрели фиолетовый оттенок и Косу даже показалось, что они засветились. Мягко, со всей осторожностью, которая только могла быть в её руках, Изольда прикоснулась к груди племяннице там, где невероятно быстро билось её сердце. Кос прижал девушку покрепче к себе, словно говоря, что он рядом, что он её не отпустит, но то, что произошло в следующую секунду заставило его собственное сердце уйти в пятки. Резко и порывисто рука Изольды прошла в грудь девушки и вырвала оттуда живое, бьющееся сердце. В помещении будто бы разом стало нечем дышать. Женщина держала в руках человеческое сердце, но как же оно выглядело. Тени, оказавшиеся в западне в руках Изольды, бегали по сердцу своей узницы, сбиваясь в один чёрный клубок. Аккуратно, медленно, одну за другой, Изольда вытаскивала их, отбрасывая куда-то в темноту, где тени теряли свою силу, умирали без хозяина. Кос правда старался не смотреть на это, но не мог отвести взгляд. Не мог не восхищаться магии Изольды, её смелости и уверенности в своих действиях. Как только с последней тенью было покончено, она так же резко вернула сердце на своё законное место, чтобы оно билось уже на свободе. Скарлетт вздрогнула в руках Коса, а затем будто бы очнулась после долгого сна. Она размякла, опустила голову на его плечо и беззвучно заплакала.
-Ты молодец, моя милая, - прошептала ей Изольда, проводя рукой по волосам девушки. –Ты молодец.
***
Звенящая тишина третьего уровня Лимбо окутывала черную фигуру, окруженную тенями. Даже тени чувствовали себя здесь некомфортно, а что можно было сказать о человеке, который провёл тут около двадцати лет? Это место просто высасывало все жизненные силы, не смотря на то, что стены, потолок, пол, даже волшебные решётки, были ослепительно белого цвета. Он резал глаза, из-за него было не возможно расслабиться и Карлайл чувствовал каждой клеточкой своего тела, как его бесило это место. Одно радовало душу мужчины: однажды он сравняет Лимбо с землёй.
Его шаги были практически не слышны, когда он подошёл к самой дальней, самой укромной и «особой», как её называли, камере. В этой клетке, как маленькая птичка в неволе, уже много лет жила девушка, а затем уже женщина, которая занимала его мысли. Нежная, хрупкая, как цветок лилии, она распускалась на его глазах, становилась всё сильнее и одержимее, но одержимее не им. Карлайл проклинал день, когда подтолкнул её к этой безумной идее, когда стал невольным свидетелем её падения на самое дно, с которого обычные волшебники никогда не поднимаются. Отчасти он винил себя в том, что Рейна оказалась в Лимбо и больше всего его темное сердце волновало то, что это было правдой.
-Я думала, ты не придёшь.
Её голос был по-прежнему сладок и красив, не смотря на то, что его, как и всё её тело, ломали и уничтожали. Она сама была красива. Даже с этим ужасным шрамом на пол лица, даже с этими красными глазами, изменившись свой цвет в один роковой день. Длинный, почти до пола, чёрно-синие волосы струились по её плечам, по белому одеянию, которое, он был уверен, ей противно. Рейна ненавидела белый цвет. Она любила голубой. Такой, как неба, которое для неё было утеряно.
-Отвлёкся на твоего неугомонного брата, - усмехнулся Карлайл, поднимая руку к сияющим решёткам. –Ты ведь понимаешь, что нужно было создать хаос, иначе я бы сюда не проник.
Он так давно планировал это сделать и вот наконец-то силы теней были достаточно велики, чтобы разбить её оковы. Тени потянулись к светящимся белым решёткам и начали будто бы сливаться с ним. Они проникали внутрь решёток, разрушали их магическую структуру. Прекрасное зрелище, которое радовало взгляд Карлайла. Наконец-то решётки пали и тени заструились по полу к цепям, простирающимся по всему периметру камеры. Цепи постигла та же участь, они распались на мельчайшие осколки. Карлайл переступил порог камеры и вошёл в это помещение, которое на долгие годы стало пристанищем молодой женщины. Мужчина протянул руку и белая, тонкая аристократическая кисть потянулась к нему в ответ. Она была холодная, но Карлайла этот холод не пугал. Напротив, он был для него желаннее любого тепла.