— Надо идти, чего же медлить. Под лежачий камень и вода не течет.
— Эт точно, тянуть тут нечего, — оживился Иван. — Пойдем с тобой, Леонид, выбьем деньги из нашего дорогого зятька.
— Ты уж сиди, — почти с испугом сказала Мария. — Забыл, что ли? Пусть лучше один идет. Так надежнее.
Леонид взглянул на жену. Тамара пожала плечами: поступай как знаешь. Перевел взгляд на Сашу, неуверенно попросил:
— Пойдем, Саша, сходим с тобой.
Саша тотчас же согласился и лишь по дороге подумал о том, какими глазами он будет смотреть на Августу с Петром. Ведь подумают, — а подумают наверняка, — что вот он ради брата готов и деньги просить, быть заступником. Может быть, он и высказал бы эту мысль Леониду, но тот упорно молчал.
Так молча дошли до ворот дома Стариковых, взглянули друг на друга: что ж, пошли, что будет, то будет.
Вся семья была в сборе, сидела за столом, ужинала. Августа пригласила к столу. Не отказались, выпили по кружке горячего чаю. С каждым глотком Леонид чувствовал, что уходит уверенность, как бы растворяется вместе с сахаром. Заторопился и закашлялся так, что слезы из глаз показались. «Этого еще не хватало», — ругнул себя Леонид и, чувствуя, что напряжение достигло накала, выдохнул залпом:
— Деньги мне нужны в долг. На машину не хватает — пятьсот рублей.
И открытку, уже помятую, вытащил из грудного кармана, протянул Петру.
— Во здорово! — воскликнул Володька, но отец так взглянул на него, что тот сразу притих.
Августа побледнела, тише заходила по кухне, все чаще поглядывала на мужа, ловила взгляд его, а Петро уж слишком долго не поднимал головы, вчитывался в открытку. И опять Леонид не выдержал, первым заговорил:
— Завтра я должен быть в Москве. Уплатить, а то пропадет.
— Это ясно, пропадет, — согласился Петро и переспросил: — Значит, пятьсот?
— Пятьсот. Сто пятьдесят Иван дает да Мария пятьдесят.
— Так много? — вздохнула Августа и этим напомнила Тамару. И Леонид кисло усмехнулся:
— Не успел накопить. Силенок не хватило.
— У тебя-то хватит, молодой еще, — как бы сам себя убедил Петро и, поднявшись из-за стола, ушел в комнату.
— В заначку полез, — шепотом проговорил Володька, но тут же получил затрещину от матери.
Саша взглянул на Леонида, подмигнул. Леонид задержал вздох, сжал поплотнее губы. Вышел Петро, протянул Леониду пачку денег.
— Тут ровно семьсот. Можешь не считать.
— Мне и пятьсот хватит.
— Ничего к одной уж стороне, — решилась и Августа вставить свое слово.
— Спасибо, — невольно улыбнулся Леонид, пряча деньги в карман.
— Счастливо вам, — сказал Петро на прощанье, но провожать не стал.
У ворот Августа придержала Леонида, горячо зашептала:
— Ты уж, Леня, будь там осторожнее. Город все же. Народу всякого хватает. Дай-то бог тебе хорошей дороги, — и чмокнула Леонида в щеки, а заодно и Сашу.
Саша думал, что на улице Леонид даст волю своим чувствам, что-нибудь да скажет о Петре, но ошибся: Леонид молчал, шел чуть впереди быстрым, торопливым шагом, по привычке чуть склонив левое плечо. Саша едва за ним поспевал.
Дома стали собирать Леонида в дорогу. Получаса не прошло, а Леонид уже был одет во все новое, праздничное, даже успел побриться. Дольше всех обдумывали, куда деньги спрятать.
— Моя Валентина, как в город едет, деньги в платочек — и за лифчик. Эт точно, — смеясь, сказал Иван, поглядывая, как женщины, окружив Леонида, прощупывают все имеющиеся в наличии карманы.
— Да хватит шутковать, — отмахнулась мать. — Подальше положишь — поближе возьмешь.
— Эт точно, — кивнул Иван и тоже втянулся в игру, куда деньги положить.
Леонид даже сердиться начал:
— Осталось еще за пазуху сунуть!
Наконец решили деньги положить в грудной карман пиджака, на две булавки прикололи. Карман слегка оттопырился. Ударил по нему Иван, засмеялся:
— Во, чем не грудь! Как у девочки, тугая.
— Хватит тебе, Иван! — осерчала Мария. — Шутка ли — пять тысяч!
— Эт точно, не шутка, — согласился Иван, который всегда к деньгам относился запросто: есть — хорошо, нет — тоже хорошо.
Один Саша не участвовал в сборах, стоял в стороне, улыбался. Улыбался больше тому, что все удачно закончилось: есть деньги, и Леонид летит в Москву.
— Ну, теперь, кажись, все, — сказала Тамара и взглянула на мужа так, словно уже приготовилась слезу пустить — больше оттого, что впервые в такую дальнюю дорогу собирает Леонида.
— Я бы Сашу взял с собой, — сказал вдруг Леонид. — Спокойнее было бы. Поедешь, Саша?
Саше не дали ответить, тут же согласились с Леонидом, только Мария сокрушалась: