— Трансгрессия все еще под запретом?
— Нет, но они этого ожидают. Среди маглов спрятаться легче, если скрываться от волшебников.
— Кто они?
— Наемные убийцы. Не самые лучшие, раз упустили нас, — Филипп оглянулся на Анабель и щелчком пальцев восстановил щит. — Бадьян еще остался?
Адреналин струился по венам вместе с кровью, притупляя боль. Гермиона провела рукой по шее, и боль дала о себе знать.
На дне бутылки оставалось немного зелья, и тратить их на мелкие царапины было верхом расточительности.
— У вас на плече ожог, — осторожно заметила Гермиона. — Здесь еще осталось на ваше плечо.
— Отлично. Ты водить умеешь?
Гермиона кивнула.
— На счет три трансгрессируй на мое место.
Тело распалось на мириады частиц и соединилось вновь. Гермиона вцепилась в руль автомобиля, пытаясь разглядеть в свете единственной целой фары дорогу.
— Эти наемные убийцы имеют отношение к исчезновению Ма… моего брата?
— Предполагаю, что да, — произнес Филипп, осторожно разрезая на себе местами истлевшую и обгоревшую рубашку.
Его грудь и живот покрывала сеть шрамов, старых ожогов. Но когда Гермиона увидела его спину, то едва не задохнулась от удивления. И дело было не в жутком виде обуглившейся кожи.
Увидев выражение ее лица, Филипп ободряюще улыбнулся.
— После бадьяна оно будет выглядеть не так впечатляюще, — ободрительно произнес он, леветируя бутыль бадьяна над самой раной.
Золотистые капли упали на рану. Филипп вздрогнул и облегченно вздохнул.
— Я видела идентичную татуировку на спине другого человека.
— Расскажешь в безопасном месте, — отрывисто произнес Филипп после минутной паузы.
— И скоро мы туда доберемся?
Ее вопрос остался без ответа. На ближайшей заправке Филипп заставил ее остановиться. Не выходя из машины, он произнес заклинание сна. Работник заправки не успел выйти из здания и, закрыв глаза, мягко упал на пол.
— Чтобы в его памяти не осталось наших лиц, — объяснил Филипп.
Он перенес Анабель в зеленый пикап (машину работника заправки) и, сунув в руки Гермионы несколько банкнот, отправил в магазин за продуктами. Оставив на кассе придорожного магазина деньги, она взяла две бутылки воды и пачку печенья. Скудный выбор не позволял размахнуться.
Филипп ждал ее снаружи, одетый в рубашку спящего заправщика. Их старый основательно покореженный автомобиль исчез. Не выказывая удивления, Гермиона забралась на переднее сиденье. Филипп дождался, пока она спрячет покупки, и взмахнул руками. Слева и справа от их автомобиля появились еще два, абсолютно идентичные. На месте водителя сидели хмурые мужчины с наполовину седыми головами, а рядом с ними — бледные девушки с длинными розоватыми полосками шрамов на шеях.
— Фантомы, чтобы сбить их со следа, — объяснил Филипп.
Гермиона кивнула. На вопросы не хватало сил.
*
Они приехали в Сан-Антонио к пяти часам вечера. Несколько раз Гермиона засыпала и просыпалась от шума клаксонов, полицейской сирены и даже мычания коров. Филипп попросил сменить его лишь однажды, позволив себе краткий отдых.
В свете дня дорога казалась безопасной. Но в каждом звуке клаксона проезжающего автомобиля Гермиона слышала угрозу. Напряжение не отпускало, и она держалась на пределе возможностей.
«Где же ты, Малфой? Что бы ты сказал о событиях прошлой ночи?» — подумала Гермиона, прежде чем заснуть.
В западной части Сан-Антонио Филипп нашел неприметную гостиницу. Полубезумная старуха-хозяйка сдавала комнаты почти за бесценок. Они сняли два номера: одноместный и двухместный. Оставив Филиппа с Анабель, Гермиона забралась в соседний одноместный номер. И даже крики из соседней комнаты не помешали ей заснуть.
Ей снился Хогвартс. Шумиха в Большом зале. Гарри и Рон сидели по бокам от нее и обсуждали новую тактику в квиддиче. Дин Томас экспериментировал с заклинаниями и добился снегопада, обрушившегося на стол Гриффиндора. Синие снежинки накрыли незадачливого волшебника с головой, и Дин радостно выкрикнул, что они съедобные.
Гермиона еще долго лежала, не открывая глаз, в отчаянной попытке сохранить в памяти картины сна.
Неважно было, сколько времени она проспала, в каком городе находилась и времени, в котором жила.
Она так хотела домой. Не хотела исполнять чужую волю и бросаться в самое пекло. Ей нужен покой, привычная обстановка и переживания исключительно по поводу не сданного вовремя эссе.
Вспомнив об Анабель, находящейся в соседнем номере, Гермиона устыдилась собственного малодушия. Анабель была совсем одна во всем мире, без родных и любимого человека. У Гермионы же была семья и угасающая надежда увидеть своего любимого человека живым.
«Хватит жалеть себя, Гермиона Грейнджер».
Обнаружив в соседнем номере часы, Гермиона поняла, что проспала около девяти часов, а страшные события навсегда остались во вчерашнем дне. Филиппа не было. А Анабель спала на кровати, бледная и осунувшаяся.
Услышав шаги Гермионы, она проснулась.
— Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, хоть и рана затянулась.
— Анабель, мне так жаль…
— Я знаю, — тихо ответила Анабель. — Но я даже не успела проститься с ним. Не побываю на похоронах. Столько людей погибло из-за меня.
— Глупость. Как можно быть виноватой в том, что каким-то уродам вздумалось убить невинных людей?
— Я колдовала.
— И что?!
— Я дала обещание. Обещания нельзя нарушать, — произнесла Анабель и впала в тревожное болезненное забытье.
Мозаика складывалась в единую картину. Будущее становилось понятным. Через сорок лет Анабель умрет одна в собственной квартире. У нее не будет мужа и дочки, которой она бы передала драгоценную трубку. Сломленная Анабель теперь напоминала ту женщину с болью в глазах, которую Гермиона встретила в паршивом баре «Приют оборотня».
— Она когда-нибудь оправится? — спросил Филипп, появившись в номере через три часа.
— Нет, — ответила Гермиона. — Они не вышли на наш след?
— Пока нет, слава Мерлину.
Филипп упал в кресло и наколдовал себе бутылку виски.
— Хочешь?
— Нет.
— А мой брат?
Отхлебнув из стакана янтарную жидкость, Филипп закрыл глаза и произнес:
— Вашему брату стало плохо во время расчетливого убийства официантки. Он побежал в туалет, по дороге столкнувшись со мной.
— Вас-то каким ветром занесло?
— Нюх на неприятности, — невесело пошутил Филипп. — Он с первого взгляда обратил на себя внимание. Его угрюмость во всеобщем веселье и атмосфере расслабленности казалась неправильной, лишней. Ужасно мрачный тип.
Перед моим вынужденным уходом я столкнулся с ним, когда он, согнувшись от рвотных позывов, бежал в туалет. В тот вечер он много пил.
— Охранник говорил мне.
— Да, я запомнил его, — обращаясь больше к себе, сказал Филипп. — Что-то в его взгляде было поразительно знакомо. Но я отвлекся на смерть официантки, которая, как я и предполагал, была призвана стать для меня ловушкой.
— Ловушкой для вас? Каким образом?
— Не важно, каким образом, важно — почему в особую ловушку попался ваш брат.
— Вы уверены, что я отвечу?
— Более того, скажете чистую правду. Вы ведь заинтересованы в судьбе собственного брата?
— Я расскажу, если вы, в свою очередь, окажите мне ту же услугу.
— Непреложный обет давать? — иронично поинтересовался Филипп. — Или достаточно будет честного слова отъявленного циника?
— Циника, но ведь не лгуна, — парировала Гермиона. — Перед его уходом на мальчишник мы сильно поссорились.
— Женщины, — еле слышно произнес Филипп. — Ваш брат мог трангрессировать без палочки?
— Да, — помедлив, ответила Гермиона. — Но после ранения он лишился своих магических сил, стал почти сквибом. Он чистокровный волшебник и никогда не расстался бы с волшебной палочкой во враждебном ему магловском мире. Ведь кроме магических сил и его физические возможности сильно пострадали.