— Серьезное ранение? — как бы невзначай поинтересовался Филипп, но Гермиона уловила напряжено-выжидающее выражение его черных глаз. А ведь вначале знакомства они казались темно-синими.
— В газетах писали о его смерти. Но он таинственным образом «воскрес».
Филипп вздрогнул, и недопитый виски пролился на его дорогую рубашку. На ткани расползалось большое темное пятно, но он не обращал внимания.
— Это у вашего брата вы видели похожую татуировку?
— Не похожую, а такую же.
— Матерь божья! — воскликнул Филипп и громко захохотал. Затем его смех оборвался, и он закрыл руками лицо.
Около минуты они сидели в молчании, и Гермионе не давали покоя дикие мысли, возникающие в ее голове.
— Вам плохо? — решившись нарушить затянувшееся молчание, спросила Гермиона.
— Удивительная штука — судьба, — от переживаний или еще чего-то в его голосе послышался едва уловимый акцент. — Когда думаешь, что больше ничто в жизни не сможет удивить тебя, как она снова поражает тебя своей дикой изобретательностью. После ваших слов я нашел последнюю недостающую деталь, без которой цепочка событий была до крайности бессмысленной.
— Для меня она остается бессмысленной, — напомнила Гермиона.
— Вы хорошо знали своего брата?
— На самом деле, он не мой брат, это выдумка, придуманная для Клариссы. До последнего времени я общалась с Драко нечасто.
— Вот и хорошо, — расслабившись, сказал Филипп.
Вздохнув, как перед затяжным прыжком в воду, Гермиона тихо произнесла:
— У моего брата было дурацкое прозвище. Не знаю, кто нарек его так, но он называл себя Гримом.
Внезапно поднявшийся в закрытом помещении ветер заставил оконные стекла противно задребезжать. Под действием необъяснимой силы Гермиона вжалась в кресло, ощущая всем телом, как от Филиппа исходит гигантская по своей мощи сила. Морщины на его лбу разгладились, и ветер успокоился.
— Я нарек его этим именем, — неожиданно признался Филипп.
— Моя безумная догадка, брошенная наугад, попала в цель.
— Я не могу разобраться: вы умны или безрассудны? Впрочем, в данный момент это неважно. Его звали Драко, если мне не изменяет память?
— Драко Малфой.
— Знакомая фамилия. Значит, отпрыск досточтимой семьи совершил ту же ошибку, что и я. Любовь опаснее зла, запомните мои слова.
— К чему вы ведете?
— На каждом человеке любовь оставляет свой отпечаток. Нежное светлое пламя родительской любви несет на себе большинство, но любовь другого человека… Именно любовь, не путайте с влюбленностью, страстью, одержимостью. Вы объяты ярким пламенем, и оно ослепляет меня, когда я смотрю на вас истинным зрением…
— У вас и вам подобным есть граница сил? — задумчиво поинтересовалась Гермиона.
— Каждый устанавливает ее сам, — пожал плечами Филипп. — Из подслушанного разговора вы знаете, что я подставил под угрозу мою любовь, надеюсь, с вами такого не случится или уже не случилось. Я прибыл в этот городок с единственной целью защитить Анабель. Мое мастерство защитило ее и скрыло от того человека, но он нацелился на ее друзей. Умный ход, я догадывался о нем, поэтому одновременно следил и за Хью, которого, признаться, ненавидел всеми остатками души. Но разговор с Анабель, подслушанный вами, притупил мое беспокойство. Ей никто не угрожал, волшебники из будущего оказались мирными. Как же я ошибся.
Чтобы вычислить меня, они убили человека, но я не спешил, предполагая ловушку и недоумевая, почему не чувствую зло. Ирония судьбы или дьявольская насмешка, но из всех гостей они убили Хью.
А пока я раздумывал над дальнейшими шагами, вместо меня они схватили Драко. Если он недавно воскрес, да еще и в первый раз, и еще не восстановил силы обычным способом, то убийство болезненной волной накрыло его. Поэтому они так легко взяли его. Скорее всего, он действовал не один. Вряд ли имя Ролана Вандернота вам знакомо.
— Остановитесь, — попросила Гермиона. — Чувствовать зло, воскрес в первый раз, обычным способом? О чем, черт возьми, вы толкуете?
Филипп смотрел на нее с удивлением и запоздалой догадкой в глазах.
— Он не рассказал вам об истинном назначении Грима?
— Нет, — смутившись, сказала Гермиона. — Я знаю о его таинственной силе.
— Почему вы не сказали? — Филипп почти кричал. — Он должен был сам объяснить вам или скрывать до скончания веков.
— Так вы мне объясните! Вы обещали ответить на мои вопросы.
— О его похищении, а не о его сути. Наш разговор окончен.
Стакан с недопитым виски грохнулся об пол, разбившись на сотни осколков. Филипп растворился в воздухе.
*
Филипп не появлялся целые сутки, в течение которых Гермиона готова была лезть на стенку от мучавших ее вопросов и догадок. Неосторожно брошенные слова зародили в ее душе тревожное алчное любопытство и подозрения, одно страшнее другого.
Она была почти уверена, что Малфой воспользовался черной магией, чтобы добиться подобного могущества. И если вначале это были лишь призрачные догадки, то сейчас они стали почти осязаемыми. И она подтвердит их правильность, потому что благодаря хитросплетениям судьбы у нее была информация из будущего, необходимая человеку прошлого.
— У меня есть сведения о Ролане Вандерноте, — выпалила Гермиона, когда после краткого разговора с безразличной ко всему Анабель Филипп обратил на нее внимание.
— Что?!
— Если не расскажете о Гриме, я ничего вам не расскажу.
Филипп выругался на неизвестном ей языке.
— Вы русский? — спросила Гермиона.
— Нет, — отрезал Филипп. — Я могу выпытать у вас сведения силой.
— У меня есть опыт в пытках, — холодно сказала Гермиона. — Вы потеряете драгоценное время.
Филиппу понадобилось несколько минут, чтобы принять решение.
— Сначала вы расскажете, что знаете о Роланде. И если ваша информация — не пустышка, я расскажу вам о Гриме.
— Поклянитесь.
— Клянусь магическим даром, данным мне от рождения.
Глядя на рассерженное лицо Филиппа, Гермиона не сдержала торжествующую улыбку. Но она также с холодной уверенностью понимала, что ее торжество продлится до первых слов, которые раскроют правду. Она глубоко вздохнула и начала рассказ, мысленно окунувшись в тот солнечный зимний день, когда она собиралась на встречу с целителем Добсоном.
Гарри взглянул на нее и отложил утреннюю газету.
— Твои свидания начинаются слишком рано.
— Это не свидание, Гарри, — рассмеялась Гермиона. — Я хочу навестить родителей, возможно, остаться у них на неделю.
— Почему-то ты меня не убедила, — весело возразил Гарри, наливая ей чашку кофе. — А я собирался рассказать тебе кое-что важное.
— Подождать оно не может?
— Я и так вчера хотел рассказать, но не дождался твоего возвращения со свидания.
— Я устала повторять. Это не было свидание, — возмутилась Гермиона. — Рассказывай уже.
— Это касается новогодних событий.
— Почему ты столько молчал?
— Ну вот, я и оказался виноватым. Не перебивайте меня, мисс Грейнджер.
Вчера утром я навестил Кингсли, чтобы узнать последние новости. И он рассказал мне о человеке, который не был приглашен на вечеринку и которого узнал американский посол.
Кингсли протянул мне его дело, полученное из архива секретной службы Министерства Магии США. На папке было написано имя Роланда Вандернота и дата смерти — 21 апреля 1957 года. В папке был всего один листок, на котором значилась малопонятная запись о причине смерти: «Погиб в результате испытаний генной инженерии».
— Генная инженерия у волшебников?
— Кингсли сказал, что в пятидесятых в США проводили эксперименты, сочетающие в себе магловскую науку и магию. Их результаты строго засекречены до сих пор.
— Я уверена, что появление погибшего сорок лет назад человека на вечеринке, где было совершено покушение на Малфоя — не случайность.