Очнувшись от воспоминаний, Гермиона услышала, как прохладный мужской голос объявил название остановки: «Эджвер-роуд». С характерным лязгающим звуком раскрылись двери, и поток пассажиров вывалился на платформу. Во взглядах людей сквозила единая целеустремленность, в движениях — деловитость и сдержанная суетливость. В ушах еще стоял гул приближающегося поезда, когда Гермиона оказалась в прихожей дома по адресу площадь Гриммо, 12.
— Гарри, я вернулась, — крикнула Гермиона.
— Отлично. Мы прибудем в Хогвартс до одиннадцати. Морисон успеет дать тебе необходимые указания, ради которых мы так спешим. Не понимаю, почему он не выслал их письмом?
— У него не было моего адреса в Австралии.
— Как и у меня, — ворчливо напомнил Гарри. — От тебя не было вестей десять дней.
— Гарри, я устала извиняться. В свете последних событий родители вздрагивают при одном произношении слова «волшебство». Они не хотели отпускать меня даже не в Хогвартс, а в волшебный мир. А они не знают и половины того, что со мной произошло.
— Иногда мне кажется, и я не знаю, — в голосе Гарри звучала обида.
— Гарри, — ласково произнесла Гермиона. — Я не хочу провести еще одну серию разговоров, разрывающих мое сердце.
— И выносящих мой мозг. Не надо. Я не знаю, как теперь мне смотреть на Малфоя, если он вернется в школу. Или лучше совсем не смотреть.
— Он не вернется.
Гарри промолчал. Попрощавшись с Кикимером, он зачерпнул горстку летучего пороха и через две секунды исчез в ярко-зеленом пламени. Вывалившись вслед за Гарри в кабинете профессора Морисона, Гермиона отряхнула пальто от золы.
— Здравствуйте, профессор!
— Неуловимая мисс Грейнджер! — процедил Морисон. — В следующий раз оставьте мне ваш действительный адрес.
— Обязательно, если мой новый адрес опять не взорвут, — пообещала Гермиона.
— Не дерзите мне, мисс, — произнес профессор с улыбкой. Но улыбка получилась недобрая. — Мистер Поттер, можете покинуть кабинет.
— Гермиона, буду ждать тебя в общей гостиной. До свиданья, профессор.
Дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, Морисон открыл ящик своего стола и вынул из него толстый конверт из желтовато-коричневой бумаги. Подержал его в руке некоторое время, словно оценивая вес, и протянул Гермионе.
— Проверка Министерства заняла почти месяц. Они разрешили открыть школу с определенными жесткими требованиями относительно безопасности учеников, преподавательского и обслуживающего персонала. Требования, о которых вам разрешено знать, в конверте.
Общим решением деканов и директора под вашим патронажем закреплены факультеты Гриффиндор и Слизерин. Пароли от гостиных факультетов меняются каждую неделю. В конверте вы найдете пароли на предстоящие четыре недели. Каждую неделю вы будете передавать новый пароль старостам соответствующего факультета.
В десять вечера начинается комендантский час. Никаких свиданий в коридорах и поздних возвращений из библиотеки. Непонятливых и туго соображающих штрафуйте. Появление позже десяти вечера — пятьдесят очков с соответствующего факультета. Даже если это ваш факультет. График дежурств составите вместе с новым старостой школы.
— А кто новый староста?
— Эрни МакМиллан, — порывшись в бумагах, ответил Морисон.
— А почему вы отдали мне Слизерин, а не ему?
— Изволите шутить, мисс Грейнджер? — поинтересовался профессор. — Слизеринцы сожрут его и не подавятся. А ты у нас закаленный боец.
— Поэтому вам меня не жалко, — в той же манере заметила Гермиона.
— Эрни — хороший парень, немного напыщенный и слишком инициативный. По мне Малфой был толковее, хоть и ленивее. И еще одно, не менее важное поручение. У преподавательского состава сложилось впечатление, что семикурсники совершенно забыли о выпускном. Необходимо напомнить массам о сим великолепном событии, что бывает раз в жизни. Обсудите, как хотите праздновать, а затем методом голосования решим, чья идея лучше.
Этот выпускной будет первым после войны, и он должен запомниться, — задумчиво произнес Морисон. — Если появятся изменения, я сообщу.
Свободны, мисс Грейнджер.
Гермиона вышла из кабинета с неприятным ощущением, что за четкими, по-деловому официальными фразами профессор скрывал бешеную ярость, готовую в любой момент прорваться из-за одной неправильной фразы в его сторону.
Профессор Морисон в короткие сроки завоевал уважение и расположение учеников: нудные лекции разбавлялись интересными историями, оценки были демократичными, а наказания следовали лишь в самых крайних случаях. Гриффиндорцы единодушно признавали стиль его преподавания схожим с профессором Люпином. Его плохо скрываемая ярость по отношению к Гермионе не вписывалась в созданный образ демократичного преподавателя.
Времени раздумывать над симпатиями и антипатиями профессора не было, до торжественного ужина в честь начала нового семестра Гермиона была занята проведением инструктажа старост, объявлениями о новых правилах и спорами с Эрни МакМилланом. К концу дня Гермиона готова была признаться, что с прежним старостой ей работалось легче. Малфой ленился, забывал о собраниях старост, но не совался с бесполезными советами и указаниями по лучшей организации ее работы.
— Он будет идеальным напыщенным карьеристом, — сказала Гермиона друзьям.
Торжественный ужин открыла речь директора Хогвартса о смерти профессора Трелони, об усиленных мерах безопасности и преподавателе Флоренце, который будет вести Прорицания у всех курсов. Завершением речи стало торжественное назначение старостой школы Эрни МакМиллана.
Малфой не появился.
*
“Забери меня! Здесь холодно и темно. Забери меня. Мне не место здесь!”
В полной темноте он тянется на голос, но зачерпывает руками лишь воздух.
— Ты что творишь? — возмущенно-испуганный голос Рона выводит из транса.
Гарри непонимающе посмотрел на лучшего друга, перехватившего его правую руку над котлом с бурлящим Ослабляющим зельем. Отступив от котла на пару шагов, Гарри вырвал руку и прижал ее к груди.
— Хотел руку сварить? Ты такой голодный? — поинтересовался МакМиллан.
— Великолепная шутка, Эрник! — с задней парты донесся голос кого-то из слизеринцев.
— Гарри, что произошло? — мягко спросила Гермиона. — Ты выглядишь потерянным.
— Я задремал на минуту. Мне не удалось заснуть сегодня.
— Тебе стоит обратиться к мадам Помфри, иначе ты скоро станешь зависимым от зелья без снов.
— Гермиона права, — поддакнул Рон.
— Я сам разберусь, — раздраженно произнес Гарри. И добавил неслышно: — Хагрид приедет, и все закончится.
До конца урока Гарри не решился продолжить работу над зельем. С первыми трелями звонка он выбежал из классной комнаты, отделавшись от друзей не слишком правдоподобной отговоркой.
В подобном раздражительном состоянии он вполне мог сказать слова, о которых потом будет искренне сожалеть. Ведь он обязательно разозлится, когда Рон начнет уговаривать его отправиться в Запретный лес и найти камень самостоятельно, а Гермиона будет спорить с ним, приводя в доказательство то, что Гарри совершенно не помнит, где обронил камень. Он буквально слышал ее голос: «Сколько раз мне повторить, Рон? Гарри находился в состоянии аффекта, когда думал, что идет умирать. Неудивительно, что он не помнит путь, который ему показывали призраки. Запретный лес огромен и таит в себе множество опасностей! Хагрид вернется в воскресение. Гарри, тебе осталось продержаться два дня».
Но Гарри не разделял ее уверенности. На самом деле, сколько же дней он не спал нормально? За неделю до возвращения в Хогвартс его начали мучить кошмары. Они врывались в его обычные сны в предрассветные часы ужасающей вереницей лиц и событий. И заканчивались одинаково — Гарри попадал в Запретный лес, где стирал руки в кровь, разгребая опавшую листву и мерзлую землю. Не выдержав, он попросил у миссис Уизли зелье сна без сновидений. Проснувшись утром в Норе, Гарри чувствовал себя счастливым — ни единого кошмара. Весь следующий день он был необычайно весел, беспрестанно шутил и обсуждал с Роном план тренировок.