Или причина кроется в звериной природе Грима, когда пролитая кровь насыщает внутреннего зверя и дает успокоение измученному человеческому сознанию?
Мертвое тело лежало на полу соседней комнаты, пялясь пустыми безжизненными глазами в потолок. Причиной его смерти были острые когти Грима, первопричиной — желание Малфоя позавтракать настоящими французскими булочками.
Драко не знал имени жертвы, возраста, происхождения, родственных связей. Достаточно было знать о его преступлении.
Жалости, сожаления, отвращения не было. Он привык. Оставалась лишь верная безысходность. Мелькнула опостылевшая мысль, что любить дефектного человека, — а он стал им полгода назад, — невозможно. И Драко начал убеждаться, что влюбленность Гермионы была выдумкой его отравленного чувствами сознания. Мечта, химера, плод воспаленного воображения, нуждавшегося в спасении от кровавого безумия.
А сейчас Драко боялся потерять остатки человечности, заставляющие его сопротивляться участи обыкновенного маньяка или человека без души, в качестве которого предстал Филипп Гецов в их последнюю встречу.
Бывший Грим пугал своим равнодушием. Он жил «механически»: дышал, существовал, убивал и наслаждался игрой с чокнутым профессором Вандернотом, ставкой в которой была его собственная жизнь, а также жизнь его любимой девушки и других безымянных людей.
Но надо отдать должное Филиппу, своему преемнику он постарался помочь. Данные им сведения могли помочь разобраться Драко в его настоящем. Во-первых, имя его похитителя и возможного убийцы, во-вторых, сведения о специальных чарах, способных закрыть от взора Грима, в-третьих, Драко узнал о способе восстановления сил после очередного воскрешения. Но он так и не вспомнил событий двух дней между его похищением и пробуждением в грязной тюрьме. Из газет он знал, что убил двух высокопоставленных лиц, что давало основания предположить, что сила возвращалась к нему либо до их убийства, либо после. Но в тюрьме первые дни он был слаб, как котенок, почти так же, когда проснулся в загородной вилле Рэя. Значило ли это, что Драко снова убили в один из тех «выпавших» дней?
Он честно пытался вспомнить, но как только нащупывал нужные лазейки в памяти, вынужден был останавливаться под натиском неконтролируемого страха, причина которого терялась в самих воспоминаниях. Замкнутый круг не удавалось разорвать.
Страх имел имя — Ролан Вандернот, и Драко стал одержим им.
С момента возвращения из прошлого имя тупой болью стучало в голове, не покидая мыслей ни днем, ни ночью. Драко просмотрел сотни газет, научных журналов, секретных досье, ища в них заветное имя. Он бывал в запретных архивах Министерства, где однажды напоролся на Оповещающее заклинание, но не смог пробраться в Отдел тайн, охрану которого усилили после налета в начале января.
Информацию о Ролане Вандерноте старательно пытались уничтожить. Те крохи, которые удалось найти, не давали ответов. Малфой выяснил, что Вандернот в свое время был признанным гением — молодым ученым, чьи новаторские идеи и изобретения изумляли других ученых и волновали умы простых обывателей. В возрасте двадцати лет Ролан был приглашен работать в святую святых — секретную базу, где работали ученые со всего мира и о которой среди простых волшебников ходили легенды. По сведениям Филиппа Гецова, одним из проектов Ролана стал симбиоз магловской науки и магии, но документальных подтверждений этому Драко не обнаружил.
В одном из выпусков журнала «Придиры» прошлого десятилетия напечатали статью о таинственном взрыве на одном из островов в Карибском море, где, как утверждал автор, находилась та самая секретная база. Далее автор обвинял правительство всех стран мира в укрывательстве смерти сотни лучших умов волшебного сообщества и изобретений, сила и назначение которых угрожает жизни и здоровью волшебников, а то и потере магической силы. В статье было много выдумок и откровенно диких предположений автора, но дата предполагаемого взрыва совпадала с датой смерти, что была на папке, которую Поттер взял у министра магии. И чудесным образом статья из дикого вымысла превращалась в чуть ли не единственную зацепку.
Поставив в уме галочку — найти автора статьи, — Драко отправился в Хогвартс, где, по закрытым данным архива Министерства Магии США, один год проучился Вандернот, а после экстерном за два года сдал экзамены на американский аналог СОВ и ЖАБА. В библиотеке Драко нашел запись за 1945 год, в которой упоминалась награда за выдающиеся успехи в учебе, проявленные учеником первого курса факультета Когтевран. В зале трофеев сохранилась золотая табличка с почти стершимся именем.
Во время посещения Хогвартса Драко по собственной неосторожности, засмотревшись на Гермиону, столкнулся с Поттером, которому хотел стереть память, но передумал, почувствовав его полубезумное состояние. Выяснять, что с Поттером, не было сил и желания, и стирать воспоминания казалось бессмысленно — Гарри вполне мог принять их за сумасшедшие видения, как и их разговор о Гермионе.
Драко удвился, что Поттер, зная об их отношениях, не попытался при встрече, в лучших братских чувствах, сломать ему челюсть. Опять же, это был не Рон Уизли — парень, влюбленный в бывшую девушку. От осознания, что с рыжим недоумком Гермионе будет лучше, спокойнее и безопаснее, ревность становилось невыносимой. С Роном Гермиона могла стать счастливой, родить пару ребятишек и умереть счастливой и седой в окружении десятка внуков.
С Драко у нее никогда не будет этого. Он мог предложить ей свою любовь, четырехмесячное счастье, а после — горе и боль. Гермионе не надо любить его.
Закрыв кран, Драко вытер руки о зеленое полотенце со смешными слониками, забрал из соседней комнаты пакет с круассанами и, накинув капюшон Грима, трансгрессировал на площадку перед трактиром «Кабанья голова». Аберфорт Дамблдор неодобрительно покосился на пакет и налил Драко чашку густого черного кофе, оказавшегося на вкус редкостной дрянью.
Среди посетителей трактира был профессор Трегер. Перед ним на столе стояла полупустая кружка сливочного пива и внушительная стопка писем. Трегер делал большой глоток пива, разворачивал письмо, читал и сразу же сжигал его.
Гермиона опаздывала почти на час, и Малфою пришлось заказать еще одну чашку отвратительного кофе. Судя по ухмылке бармена, он точно знал о гадостном вкусе напитка.
Драко взглянул на Трегера — стопка писем перед ним уже превратилась в горстку серого пепла.
Оконные стекла тихо задрожали — в темное пространство трактира величественно влетел серебристый енот и завис перед профессором.
— Астрономическая башня Хогвартса. Срочно! — сказал патронус голосом профессора Морисона, в котором Драко почудились испуганные расстроенные нотки.
Профессор Трегер кинул на стол горсть сиклей, рассыпавшихся по столешнице, и поспешил покинуть трактир. Драко выскользнул вслед за ним и трансгрессировал.
На площадке Астрономической башни столпились почти все преподаватели, несколько гриффиндорцев, в том числе Гермиона и Джинни Уизли, трое мракоборцев, которых Драко знал по послевоенным допросам, и целители в лимонных халатах. Появление Грима осталось незамеченным: взгляды были прикованы к высокой фигуре Рона Уизли, балансирующего на краю бойницы и прикрывающего себя Щитовыми чарами, сводящими на нет попытки магического воздействия.
«Патовая ситуация».
— Мистер Уизли, от лица Управления Мракоборцев я обещаю не выдвигать обвинения в умышленном причинении ущерба здоровью Гарри Поттера. Вы не сядете в Азкабан.
— Неплохо попробовать на тренировке сделать Финт Вронского. Это даст нам преимущество в следующем матче со змеями. Если Краму удалось сделать это, то и ты сможешь, Гарри, — ответил Рон, глядя куда-то перед собой. — Ты написал эссе по Трансфигурации? Целых два свитка! Морисон озверел в последнее время, ты не считаешь? Надеюсь, Гермиона выручит. Где она постоянно пропадает?