— Да, хозяин.
Слуга растворился в толпе. А я порылся в карманах своей седельной сумки и нашел сверток с порошком мгновенной тьмы. Ужасно дорогая вещь, поставляемая с обратной стороны Океана. Тамошние волшебные общины не стремятся к общению и раскрытию своих тайн. По словам немногочисленных очевидцев, тех, кто не исчез бесследно в джунглях, а даже смог наладить с аборигенами торговлю, маги там не используют палочки, вместо волшебных проводников используют собственные тела, а в особо сложных заклинаниях не чураются принести кровавые жертвы. И не только животных.
Несмотря на дороговизну, я использовал порошок. Площадь перед трактиром заполнила тьма, и я чуть было не оглох от криков и проклятий. Благодаря зрению оборотня я ориентировался как в ночное время, позволив себе выпустить на волю звериные силы, легко перепрыгнул головы скулящих от ужаса людей и приземлился перед клеткой. Отворив замок, я взял пленницу на руки и трансгрессировал в ближайший лес, где этой ночью мы со слугой ночевали, милях в трех от злополучной деревни. За свою лошадь я не боялся. Звери, с рождения прирученные к одному магу, всегда к нему и возвращались. За это время я должен был помочь пленнице с исцелением.
Признаться, я спас ее не только от жалости. Я сильно рисковал. Мне повезло, что никто в толпе не зацепил меня во время прыжка, что у них не было оружия и еще много «что». Опять же, если дойдет до магических патрулей, меня могут ждать большие неприятности.
Но судя по увиденным воспоминаниям — девушка не обучена классической волшбе, что преподают в школах магии, но осознанно использует магию для врачевания. Истинный целительский дар. Как у меня самого и членов моей многочисленной семьи.
Да и еще в воспоминании без ссадин, нарывов и переломов девушка была очень миленькая.
Исцеляя ее израненное тело, я размышлял о жестокости маглов. Хотя маги бывают не менее склонны к насилию. Узнав о данном инциденте, Магнус, член Ордена от вампирского клана, сделал бы каждого стоящего на площади ужином для своего вампирского гнезда, а главную зачинщицу он бы пил неделю, растягивая ее страх, ужас и смерть. Другой мой товарищ по службе в Казначействе заставил бы каждого из тех, кто бросал камни и обвинения, испытать то же самое. Наверное, это справедливо.
Только зло, насилие умножалось и умножалось бы. Замкнутый круг.
Задумавшись о несовершенстве мира, я пропустил момент, когда бывшая пленница очнулась. Я оказался прав. У нее были потрясающей красоты яркие зеленые глаза. Завораживающие, пленяющие, колдовские. Я был потерян.
Ее звали Женовева. Ей было семнадцать.
Я был ровно в два раза старше.
В качестве благодарности она предложила вечно служить мне. На это я ответил, что если она подучится и станет целителем в моей лечебнице, то долг будет оплачен.
У нее не было никаких родственников, в деревню возвращаться ей нельзя, оставлять ее одну опасно. Пришлось взять ее с собой в крепость, тем более, что спасенный младенец нуждался в уходе.
Я прибыл к старику Альберто с опозданием в сутки.
Он встретил меня потерянный и ослепший.
— Европейский клан вампиров уничтожен. Магнус испепелен. Один из столпов пал.
Я был не готов к такой новости. А вы бы были, упади на вас небо, когда вы просто вышли на прогулку?
— Но как?
— Нас предали, Ксантос. Они хотят власти и намерены ее получить, осуществив сделку с демонами. То, чего мы столько веков боялись, скоро свершится. Завеса падет!
— Кто нас предал? Кто?
— Это мой сын, его кузен и еще несколько из родственных семей. И из твоей семьи, мальчик. Тебе не стоило пренебрегать сестрой. Ты не замечал ненависти и зависти в ее глазах.
Старик Альберто заплакал, и что-то во мне треснуло.
— Что мы можем сделать, что предотвратить это?
— Не знаю, я не вижу. Не вижу! Единственное, что я знаю, надо не дать пропасть силе Магнуса. Она заключена в его сосуд. Перед гибелью он успел укусить какого-то смертного. Если он обратится в вампира, сила клана сохранится. Иначе растворится в небытие, и мы никогда не восстановим Завесу. Сделай это. И, быть может, я увижу, как быть дальше.
— Что за новообращенный? Где мне искать его? — хаос царил в моей голове, но появившаяся цель не давала мне погрузиться в него с головой.
— Прага. Ищите подростка лет семнадцати. Он из богатенькой семьи.
Не знаю почему, но вместо слуги я взял с собой в Прагу Женовеву. Хотя понимал, что она обуза, что будет мешаться, что, в конце концов, я не могу раскрыть ей многого. Но не мог заставить себя расстаться с ней.
В Праге мне повезло. Найти внезапно заболевшего отпрыска известной в городе графской семьи оказалось не так сложно. Все были на виду, а о богатых сплетни всегда распространялись с молниеносной скоростью.
Юнец, укушенный вампиром, умирал. Такое иногда случалось. Когда процесс обращения нарушался каким-то образом, то после человеческой смерти новообращенный вампир восставал, но был слаб и не мог принимать кровь. Он сгорал за считанные сутки. Со Стефаном случилось именно это.
Я был бессилен. Но не Женовева. Она спасла Стефана, вылечила вампира. Ее дар был поистине уникален.
Я твердо знал, что никогда не отпущу ее.
*
Драко сделал вздох, и холодный воздух ворвался в легкие. Живительный воздух.
Он стоял на тропе, мощенной человеческими костями, посреди пустынной равнины. Две серебристо-голубые луны холодно взирали с ночного небосвода.
«Что я только что видел? — Драко провел ладонями по лицу, будто снимая налипшую паутину. — И где Гермиона?»
Он огляделся, но ее нигде не было. Окликнул — тишина. Драко догадался достать из снаряженного рюкзака фонарик. Свет магловского Люмоса, как его называл про себя Малфой, лихо прорезал окружающую темноту, хотя перед этим едва рассеивал тьму леса. Луч фонаря выхватил бледную руку, видневшуюся под ворохом опавших листьев. Это была Гермиона. Проверив дыхание и сердцебиение и убедившись, что Гермиона не превратилась в инфернала, Малфой позволил себе успокоиться и начал высвобождать Гермиону из плена.
Земля, словно трясина, не отпускала ее. Наконец, с противным чавкающим звуком, она выпустила из своих тягостных пут холодное как лед тело. В ту же секунду Гермиона открыла глаза и закричала.
Укачивая ее в своих объятиях, Драко боялся представлять, что сделали инферналы в его отсутствие. И отсутствовал ли он вообще, и все это, как и голос, и чужие воспоминания, было в его голове?
Прошло время, прежде чем Гермиона успокоилась. Ее продолжало трясти, но она смогла говорить связно.
— Надо найти убежище и отдохнуть.
— Верная мысль.
— Почему они ушли, что ты сделал?
— Не представляю, — солгал Драко, глядя ей в глаза. Он не был уверен, что ей можно доверить обретенное знание.
Он сам чувствовал себя опустошенным и неокрепшим с момента своей последней смерти. С каждым новым разом его пробуждение было легче. Он больше не чувствовал обжигающего холода и пламени потустороннего мира. Его прохлада стала казаться приятной, а ласковые объятия отпускали легко. Тот мир ждал его.
Его состояние после пробуждения кардинально отличалось от прежнего. В первый раз он приходил в себя недели, в последний — два часа. До его последнего дня рождения оставались считанные недели.
Он очнулся от мыслей, когда справа от тропы показался древний одноэтажный деревянный дом, его слепые окна черными провалами глядели на путников.
— Я проверю, а ты не сходи с тропы, — произнес Драко.
Внутри дом был абсолютно пуст. Ни людей, ни мебели. На земляном полу одиноко лежал багряный листик, который закровоточил, когда Малфой коснулся его. А после и вовсе исчез.
— В Тарбете даже хуже, чем я ожидал.
— Подписываюсь под каждым словом, — устало произнесла Гермиона, разжигая огонь. — Мне надо поспать.
Устроившись у огня и положив голову на рюкзак, Гермиона мгновенно окунулась в мутный сон. Под сомкнутыми веками двигались глазные яблоки, дыхание было частым и тяжелым. Драко укрыл ее мантией Грима и тоже прилег рядом. Он долго размышлял о том, что поведал ему Ключ. Как магистр проглядел предательство близких людей, откуда в их семье знали об Ордене и каким образом он стал Ключом? И опять же потерянная любовь. У Магистра, у Мастера, у Грима…