— Конечно, милая.
— Что точно сказала Рейн, когда приходила сюда?
Мама промыла использованную тряпку и аккуратно повесила ее сушиться на крючок у окна, она выглядела озабоченной.
— А что? Что-то случилось в школе?
— Мы поговорили и помирились, — вроде. Я закрыла посудомойку и нажала на кнопку. — Рейн рассказала про своего отца.
Мама подошла ближе.
— Его нашли в Центральной Америке.
— Знаю, но я не об этом. У него, эм, опухоль мозга. Он умирает, мам. Рейн узнала несколько недель назад.
— О, нет, — мама прикрыла рот рукой, её лицо выражало ужас. Она посмотрела в угол, но папа уже шёл к нам. Он обнял её. — Бедняжка. Я чувствую себя ужасно за то, как вела себя, когда она приезжала сюда. Сначала несчастный случай, теперь это. Я думала… — она вздохнула, — я думала, её волновал только свой образ и социальный статус в школе, поэтому она не навещала тебя.
— Так что она сказала? — спросила я.
— Она хотела увидеть тебя. Она не знала, что ты была в ИПП. Не понимаю, как она могла не знать. Тебя не было в школе больше месяца, и она ни разу не заезжала всё это время.
— Она говорила, они с родителями уезжали на две недели после того случая с молнией, — сказал папа. — Поэтому она, наверное, разбиралась со случаем отца, когда вернулась.
Я только частично слушала папу. Рейн не знала, что я была в больнице, значит, она, скорее всего, видела меня в школе каждый день, как и остальные. Я вернулась к теории об астральной проекции.
— Как она? — спросила мама.
— Не очень. Спасибо, мам, — я поцеловала её в щеку. — Спокойной ночи. Спокойной ночи, папа.
Поднявшись, я вошла в комнату и почувствовала холод. Он сидел на моём стуле и уничтожал остатки пирога, который я оставила возле лаптопа. Он указал на экран.
— Ты читала эту неточную чушь?
Я закрыла дверь.
— Где ты был?
— Работал, — он крутанулся на кресле и внимательно посмотрел на меня. — Соскучилась?
— Нет.
Он усмехнулся.
— Иди сюда.
Я проигнорировала его и положила папку с заданиями на стол.
— Мы договаривались, что ты будешь дома, когда я вернусь.
— Не договаривались. Ты приказала мне быть дома, и я пошёл домой. К себе домой. В следующий раз, — он ткнул в меня вилкой, — будь поточнее. Я ждал тебя. Но потом вспомнил, что ты потеряла память и не помнишь о нашем маленьком любовном гнездышке в Италии. В следующий раз говори, что в твоей комнате. Иди сюда.
Я не купилась на этот бред про его дом, но мне нужна была информация, запертая в его самовлюбленной голове.
— Мне нужны сведения, Эхо, поэтому хватит играть со мной.
Он положил тарелку, ногами подкатил кресло ко мне и посмотрел взглядом потерянного щенка.
— Прости, что опоздал. Я только что проводил несколько душ. Знаешь, сколько людей умирает в минуту? Тысячи.
— А ты единственный жне… Гримнир?
— Нет, но я лучший, — я закатила глаза и попыталась обойти кресло, но он вытянул свою ногу. — Не так быстро, куколка, — он усадил меня к себе на колено и обнял рукой, прежде чем я успела осознать его намерения. У него была холодная одежда, и щека морозила мою руку.
Я задрожала.
— Почему ты такой холодный?
— Хель ледяная. Там беспрерывные снежные бури. Нет естественного света. Никакой одежды не хватит, чтобы остановить холод, проникающий под кожу. Поэтому я всегда жду с нетерпением, чтобы вернуться на Землю к теплу, — его руки скользнули под мою рубашку.
— Эй! Твои руки как сосульки, — я перехватила его запястья и отлепила от себя.
— Мне нужно твоё тепло, Кора.
Если бы я не держала его руки, я бы подумала, что это ещё один дешевый трюк. Я начала медленно их растирать. На нём по-прежнему были перчатки без пальцев и серебряные готические кольца с рунической гравировкой.
— Тебе стоит вложиться в нормальные зимние перчатки, а не эти.
— Не могу. Чтобы активировать и использовать руны, мне нужен прямой контакт с косой, — он снова просунул руки мне под рубашку, чтобы согреть их о кожу. В этот раз я позволила ему.
— Значит, Хель, правда, существует? — спросила я.
— Богиня и место, да, — он объяснил, кто такая Хель, что она дочь Локи, сестра некоторых сильных перевертышей и владычица страны мертвых. — Говорят, её мать-великанша ещё более злобная и коварная, чем Локи, поэтому Один решил отдать Хель царство, чтобы она там правила и не попадала в неприятности. Это ему аукнулось, конечно. Она верна своему отцу и будет сражаться с ним на одной стороне до скончания миров. Она даже не отдала Бальдара, любимого сына Одина, хотя боги умоляли её отпустить его.