После яркой вспышки перед глазами все расплывалось. Всполохи и мутная белизна застилали взор.
— Ирен?.. Ирен! — крикнул я.
Никого не было. Вспышки постепенно отступили, но яркая белизна осталась. Все здесь напоминало ту бесконечную пустоту, в которой жила вторая из пострадавших от глупости Маррайяша, Йэше.
— Ирен?! — вновь крикнул я.
Если повсюду в Царстве мертвых интерфейс был серый и не работали активные навыки, здесь вообще не было ничего, кроме меня. Я сделал шаг. Под ногами проявилась твердая порода. Глубокая, мрачная синева скалистых наростов отливала едва заметным серебром. С каждым моим шагом мир рос все быстрее и быстрее. Я оказался в огромной пещере. Своды ее пропадали в густом тумане. Типичный пейзаж обители усопших, не считая огромного трона.
Ошарашенный, я отшатнулся и упал, взвизгнув, как маленькая девочка. На троне из сросшихся скал и колонн восседал великан. Холодное бледное пламя струилось по огромным трещинам-каньонам в каменной коже исполина. Белая борода струилась и колыхалась от мерного, глубокого дыхания. Спит?
— Тебя не учили манерам, юноша? — отзвучало от сводов пещеры.
Земля задрожала. Из застывших гейзеров вырвалась призрачная масса, растворяясь в причудливом дыме.
— Почему ты молчишь? Я ни с кем не говорил уже… хм, не помню, сколько. Скажи же что-нибудь, юноша.
Я ясно понял, перед кем нахожусь. Кровожадная ярость и безумие Кетцалькоатля, пугающий холод и затягивающая тьма Нимуэ, всеобъемлющий хаос и древняя, скрывающаяся в глубине чистота истинного зла Аримана, бушующая стихия и абсолютная доминация Баэлира. Все встреченные «боги» обладали чем-то, что давит на сознание и окутывает его в считанные мгновения.
Однако все, что я ощущал от них было слабее эффекта присутствия Анны, Нокса и Маррайяша, когда я впервые вызвал их после прокачки Проводника. Отличие было в том, что сила духов Гримуара была подобна резкому, мощному импульсу, в отличие от спокойного, мерного давления духов-божеств.
Но воля великана в корне отличалась от всего, что я ощущал ныне. Его присутствие походило на тихие волны абсолютного могущества. Даже не мелькнуло в мыслях, что ему можно как-то противостоять. Истинное благоговение и трепет, без единой толики страха и неприязни. Почувствовав это великие, любой бы пал на колени. Так сделал и я.
— Быть может, ты немой? — сказал великан и махнул громадной ладонью. Мощный ветер от его ленивого движения чуть не снес меня за пределы Спиритума. — Извиняюсь. Не рассчитал.
Я продолжал молчать. А что говорить-то? Было яснее ясного, кто передо мной. Хтон. Один из трех повелителей Спиритума. Истинное воплощение смерти.
— Не вы ли Хтон, властитель над Царством мертвых? — провозгласил я, осмелившись поднять голову.
— Наиболее вероятно, что да.
— Ч-что?.. — недоуменно чертыхнулся я.
— Понимаешь ли, я настолько давно здесь сижу, что позабыл как меня зовут и что это за место. Хм. Погоди немного. Мне нужно собраться…
Полет. Падение. Бесконечно долгое, тянущееся многовековыми эпохами. Мимолетно короткое, вспыхивающее на долю секунды. Мириады красок, кружащиеся перед глазами. Нелепая эйфория и неконтролируемый страх, заполоняющие сознание.
Огромный поток случайной информации, несвязных фрагментов обрушился на меня. Сознание разрывалось от обострившихся, взбесившихся чувств. Перед глазами застыла картина, которую было не описать доступным людям языком. Гротескные изломленные формы сплелись воедино с утонченной красотой витиеватых фракталов. Все было одновременно и черным, и белым, и тусклым, и ярким, и серым, и полным невиданных цветов.
Все звуки, когда-либо достигавшие моих ушей, слились в единый хор, в котором я четко различил каждый шорох. Отвратный смрад падали и нежный аромат фиалок перебивали друг друга, разрываясь яркими образами.
Вновь и вновь все пять чувств соединялись в единое, раздирая сознание на мелкие ошметки.
Я очутился на полу. Тяжело дыша, смаргивая слезы, сплевывая кровь, я хотел что-то сказать. Что-то… Что?
— Взаправду не мертвец, надо же! — разнесся зычный голос по зале.
Собрав воедино расползающееся нечто в изможденном мозгу, я поднял взгляд. Серые тени и мрак исчезли. Отполированный до блеска мрамор притягивал взгляд своей глубокой синевой. Сотня колонн необъяснимой красоты, подобно могучему Атланту, удерживали каменные кольца с цветущими садами и вьющимися лозами. Темное ночное небо отливало помесью лазури и сирени. Несколько лун кружились вокруг дворца. Красочные кольца блистали среди облаков.
— Где я?
— В моем настоящем дворце.
Облик Хтона тоже переменился. Он стал гораздо меньше, возвышаясь надо мной лишь на метр. Длинный балахон колыхался за его спиной. Благородства и величия в присутствии Хтона стало в разы больше. Я едва мог поднять взгляд. Все внутри кричало, чтобы я просто лег здесь и притворился ковриком.
— Ирен… — прошептал я.
— Та девица? Хм. Ты освободил ее душу от оков, юноша. И за сие благородство ты удостоен награды!
После встречи с четырьмя божествами, троих из которых я прикончил, Хтон показался самым настоящим олицетворением добра.
— Неужто ты думал, что я так и отвечу?
Чего?
— Чего ты ожидал от владыки Царства мертвых, юноша?
— Я…
— Благородства? Милосердия?
Я попытался ответить, но тело отказалось слушаться, размякло и застыло истуканом. Хтон махнул рукой. Столб света спустился с небес и оставил в руках бога хрупкую розу цвета ванили.
— Вот девица, которую ты спас. Объясни мне, почему я должен отпустить ее с тобой?
Я не мог ответить. Хтон, будто не осознавая, что именно он меня и удерживает, продолжил вещать:
— Я пробыл в забвении столько лет, что не счесть. В полном одиночестве, среди холодного мрака. Я собирал души умерших и наказывал их вечными муками. Я — само воплощение зла… — голос старца стал зычным и могучим, прокатившись по всему мирозданию, вызывая трепет далеких земель и бури в необозримой вышине небес.
— Н-нет! — воскликнул я.
Бог едва заметно отшатнулся, одарил меня долгим, хмурым взглядом и изрек:
— Нет? Что же из моих слов не истина, юноша? Мое долгое забвение, одиночество, постоянное исполнение долга перед умершими или…
— Вы вовсе не зло.
И вновь он отшатнулся от меня, будто увидел необъяснимое, гадкое существо.
— Изволь объяснить свои думы, юноша.
— За свою недолгую жизнь в этом мире я встречал многих, зовущих себя богами, — сказал я. Увидев заинтересованность во взгляде у Хтона, я продолжил: — Пернатый змей Кетцалькоатль, Матерь озерных теней Нимуэ, Владыка леса Ариман, посланник Левиафана Баэлир. В каждом из них была злоба в той или иной степени. В их присутствии я явно ощущал ее…
— А что же ты чувствуешь сейчас, юноша?
— Уважение, трепет, благоговение. Мне с трудом удается поднять взгляд.
Бог промолчал.
— Здесь, в Царстве мертвых нет ни добра, ни зла. Все души просто… отвечают за свои поступки.
— Быть может, ты молвишь так, чтобы спасти свою возлюбленную?
На этот раз промолчал я, при этом густо покраснев. Хтон улыбнулся:
— Хм. Что ж, юноша, я тебя понял. Однако это не единственная твоя просьба, верно? О чем тебя просил этот пропахший рыбой мальчишка?
— Мальчишка?! — выпалил я.
Зараза! Баэлир ведь сразу занервничал, когда я упомянул Ангра-Майнью. А вот Хтон и глазом не моргнул. Да и сам Ариман говорил, что Левиафан и Бахамут это…
— Мальчишка. Один из двух близнецов. Ссорятся, да ссорятся. Однажды перестанут. И тогда я уведу их туда, где им самое место.
В моих широко распахнутых глазах бушевал ужас.
— Хм. Наверное, прозвучало слишком зловеще. Видишь ли, в моем царстве каждый получает по заслугам, как ты и сказал, — улыбнулся старец. — Они будут наказаны за свои ошибки и получат награду за благие деяния.
Теперь иерархия Спиритума в моей голове приобрела четкий вид. На самой вершине, несомненно, был Хтон. Он, словно флегматичный, но справедливый папаша следил за двумя сорванцами — Левиафаном и Бахамутом. Наблюдая за выражением полной идиотии на моем лице, старец захохотал и еле-еле смог проговорить:
— Удивительно! Как давно я не видел живых! Спасибо тебе, юноша.