В ее песне я вновь услышал ту горечь и печаль, что предстали передо мной при нашей первой встрече. Постепенно зыбкое чувство тоски исчезло, уступив разгорающемуся пламени. Во мраке мне почудилась громадная львица, объятая жарким огнем. Она ощерилась и выпустила когти, как мать, защищавшая потомство. Тьма отступила. В пугающей синеве бушующего водоворота нечто засияло, отбрасывая яркие отблески молний.
Я не мог понять, как долго длилась песня Ирен. Только завороженно смотрел на ясное небо ее глаз, позабыв собственное имя. Я заметил Сэмми, застывшего молчаливой статуей, не сводя глаз с Ирен. Как и Сара. Как и Павел.
— Интересно.
Муза замолкла. И только через бесконечно долгие мгновения я осознал, что услышал голос Левиафана, и следом вода отхлынула, окружая нас мерцающим, лениво кружащимся змеем. Анна опустила барьеры и сразу повалилась навзничь. Нокс подхватил ее. Они даже не стали переругиваться. Ирен крепко обняла Мигеля, напевая ненавязчивый тихий мотив. Блин, повезло пареньку, хотя он все еще не проснулся. Видимо, не мог выдержать влияние Левиафана.
— Что за хрень? — выпалила Сара.
— Что именно из этого? — устало прошептал я.
— Все, — ответил за нее Павел.
— Почему я отключилась? — уточнила девушка.
— Это эффект присутствия.
— У духов он не такой мощный… И, черт подери, я уже встречала богов в Древних Царствах, от них такого ощущения не было. Максимум нервы шалили.
Анна опередила меня с ответом:
— Они сами решают, какую долю могущества явить вам.
— Не только это, — нарушил молчание Маррайяш. — Явись ты в чертоги божества, в его истинную обитель, ты бы ощутила гораздо больше.
— Чего же вы раньше молчали? — буркнул я, осматриваясь по сторонам.
Молния. В бушующей водной стихий возникали белые вспышки, разлетаясь волной подавляющей силы. С каждым моим шагом море все яростнее скалилось и рычало. Беспорядочные всполохи слились воедино. Во тьме моря мне привиделись извивающиеся кольца чудовища невообразимых размеров. Пред нами предстало два громадных глаза, источающих холодный, бледный свет.
— Левиафан, — воззвал я.
— Наглый смертный столь бесстрашен, что смеет говорить со мной? И даже не опустил взгляда…
Если от Хтона веяло могуществом истинного правителя, воля Левиафана подавляла своей животной яростью. Первобытная мощь стихий, непокорная, непредсказуемая как само море, приняла форму чудовища.
— Владыка морей Левиафан…
Раскатистый рев отбросил нас к центру ловушки:
— Я и есть море.
Воля чудовища нахлынула с новой силой. Я тут же опустил голову и преклонил колено. Давящая мощь не давала молвить и слова. Мы провели под гнетом Левиафана бесконечно долгие десять секунд, прежде чем ко мне вернулся дар речи.
— Я прибыл в твой дворец…
— Я знаю, зачем ты прибыл, смертный. Смердящий гнилью и хладом подземного мира, посмел явиться, обойдя все преграды и трудности. Смысл задания был в том, чтобы развлечь меня, а не жульничать. Ты не справился.
— Неужто великий зверь бездонных морей просчитался? — ухмыльнулся я.
[Группа] Сэмюэль: Охренеть! Ты чо творишь?!
[Группа] Хоэнхайм: Уверен, что так можно говорить?
[Группа] Несса: Какая же у него мерзкая аура.
[Группа] Сэмюэль: Эффект присутствия, вообще-то.
[Группа] Гримм: Я с ним договорюсь, не вмешивайтесь.
И вовсе ты меня не пугаешь, угорь-переросток. Хтон был прав. Всего лишь мальчишка.
— Не понимаю… Ты или глупец, или храбрец. Или же ты лишился разума?
— Не угадал! Есть во мне и глупость, и храбрость. Да и с этим миром скоро совсем свихнусь. Но причина моей дерзости иная.
Левиафан молчал. Глаза закружились, прикованные ко мне.
— Интересно. Не молчи, продолжай.
— Попробуй угадать, Левиафан.
— Для меня вся ваша жизнь — не более чем короткое мгновенье. Моргну — цивилизации падут, и тысяча тысяч душ отправится в забвение, — прогрохотало чудовище. — Ваши души для меня потемки. А ты осмелился дерзнуть, и не единожды. Я принимаю твою игру!
Вспомнив как паршиво все закончилось для Шепота смерти, я заявиля6
— Нет игры без правил, победителя и проигравшего. Если не угадаешь причину моей дерзости за три попытки, благослови мой корабль.
— А если я угадаю?
— Тогда прикажи мне выполнить задание, соразмерное своему благословению!
— Отлично. Начнем игру?
— Мы еще не обговорили все правила. На каждую попытку максимум одна минута. Принимаются только ответы, до которых ты додумался сам. Без чтения мыслей, без пыток меня или моих товарищей, без рассматривания моего прошлого и прочих божественных сил. А я обещаю не обманывать, если ты угадаешь. Согласен?
— Хочешь быть на равных с богом, смертный?
— А разве не скучно играть, заранее зная о своей победе, Левиафан?
Чудовище издало устрашающий рык, в котором мне послышался смех. То есть, конечно, никакого смеха в действительности не было. Но я почувствовал зарождающееся веселье в ауре Левиафана.
— Начинаем?
— Да.
В центре барьера в зеленоватом тумане возникли старинные песочные часы. Громадные, узорчатые, покрытые ржавчиной и многолетним слоем полипов и прочей морской живности. Песок заструился с едва заметным серебристым сиянием. Минута на размышления закончилась, и Левиафан заговорил:
— Полагаю, причина кроется в твоем страхе опозориться перед товарищами. Маленькая рыбешка в огромном косяке, пожелавшая выделиться, отстанет от сородичей. И ее тут же сжирают.
— Неверно!
Рев. Рык. Аура Левиафана мощной волной нахлынула на меня, сбивая с ног и тут же исчезла. Чудовище пустилось в размышления. Песочные часы перевернулись, отсчитывая время вновь.
— От тебя несет затхлым духом старика Хтона. Он стал твоим покровителем. В этом и кроется причина твой наглости. Считаешь, что он защитит тебя? Ты недооцениваешь меня, смертный.
— Неверно.
Песочные часы перевернулись. Прошла минута и Левиафан выдал последнюю версию:
— Баэлир поведал мне, что ты встречался с Хаосом, Ангра-Майнью, — он сделал паузу и смерил меня долгим взглядом. — Считаешь, если победил маленькую тень, я остался тебе должен? Хм?!
— Неверно! — торжествовал я.
Левиафан чуть не задохнулся от моего ехидного тона. За мощными вспышками молний последовал грохот. Земля задрожала, а вода хлынула к нам, но в последний момент отступила. Сара подготовила устройство для телепортации.
— С чего мне тебе верить, смертный? Я уверен, что угадал все три раза, но ты меня обманул!
— Тогда как я могу верить тебе? Ведь ты мог влезть в мои мысли.
— Вновь дерзишь!
— Мы играли на равных. Не имело значения, человек или бог. На равных!
— Говори правильный ответ!
— Ха?! Так интересно? Ну слушай. Ты — бог, а я — смертный. Для тебя все из моего рода не более чем косяк мелких рыб. Ты ждал от меня трусости, слабости и подчинения. И я знал, что дерзость тебя заинтересует. Вот и вся причина.
— Выходит, что ты просто дал мне желаемое, хм?
— Верно.
— Интересно!
Извивающиеся кольца чудовища медленно закружились, увлекая взгляд.
— А остальные… Не столь интересны. Девчонка, закованная в смердящие доспехи! Ты не из моего мира. Я чую в тебе чужака.
[Группа] Гримм: Ответь ему, Сара.
— Так и есть. Я из мира, где люди давно ушли вперед в развитии, — улыбнулась девушка.
— Какая мерзость! И как ваши боги допустили такое?
— У нас нет богов.
— Ошибаешься. Я чую отвратительный рой из людских душ, прячущийся среди башен из стекла и железа.
— Это вовсе не бог. Просто разум многих тысяч людей, слившийся воедино.
— Отвратительно, но интересно! Впрочем, эта тварь ничто для истинно могущественных. А ты… — он перевел взгляд на Павла. — Как много в тебе всего. Я чувствую в тебе магию, таланты, ловкость рук и незаурядный ум. Ты явился из мира дикого зверья, лишенного воли к созиданию. Почему ты избрал его, а не мой мир?
— Я желаю развиваться сам, а не собирать по миру слуг.
— Печально, что ты пошел на поводу своим прихотям, смертный. — Левиафан замолчал. Пришел черед Сэмми. — Я чую запах Пернатого змея с далекого запада. Род заносчивых королей возгордился, когда обрели могущество от людской веры. Одна из них сейчас служит тебе, смертный. Но она ничто, по сравнению с ними…