Нокс ясно понимал, что друг не пытался его задеть, что это вовсе не язвительность и насмешка. Айк действительно говорил искренне. Казалось, он даже не умел врать и притворяться. Вот только мастерская игра с имитацией других людей опровергала эту слабую теорию. Айк просто не мог плохо относиться к друзьям, вот и не мог им лгать.
— Даже? Мы и есть дети…
На это Айк лишь улыбнулся.
***
Нокс пропустил удар. Прошлое вспышками возникало вокруг, стоило Айку хоть двинуться.
— Кинжал — это не меч, — прошептал Нокс.
Айк его не услышал и продолжил шквал ударов.
— И не топор.
Айк не слышал.
— И не копье.
Айк не слышал.
— Используй оружие по назначению. Не пытайся сделать из обезьяны птицу.
Нокс зажмурился, сдерживая непрошенные слезы. Это все было нереальным. Не могло быть реальным. Он ведь знал, что его похитили и засунули в эту гребаную виртуальную хрень. Так откуда этот ровный голос в голове?! Откуда эта боль в груди?! Почему весь этот мир стал таким реальным?..
— Ты не такой.
Айк не услышал.
— Не подражай ему, — зарычал Нокс и отразил удар.
Зазвучал голос ублюдка, засидевшегося в своем убежище. Маленькая девчонка, пытающаяся строить из себя заправского маньяка, что-то зашипела. Красотка Кайла что-то сказала. Они все что-то кричали.
Айк стал быстрее и сильнее. Клыки вытянулись, впиваясь в смуглую кожу. Рывок. Удар. Гораздо сильнее и быстрее, чем мог Айк. Но вовсе не в этом была его сила. Движения волка стали рваными и резкими, пропала выверенность и эффективность. Словно кто-то внес разлад в идеально слаженную игру, постоянно ударяя по дискам почем зря, даже не читая темп.
И вновь старик понес ересь, уверенный в себе похлеще богатенького сынка родителей-ублюдков. Айк выпустил сгусток молний. Какого черта? Он такого не умел. Еще и меч выхватил. Зачем? Он ведь его замедлит.
До Нокса дошло не сразу, но он все же понял. Перед ним был не Айк, а лишь тело, запомнившее рефлексы. Душа была скована незримыми цепями. Жгучее желание спасти друга взяло верх над остатками рассудка и лис совершенно забыл о защите. Безрассудные движения привели к просевшему здоровью.
Нокс, я не буду приказывать тебе.
«Это… Кайл?», пронеслось в голове у рыжика.
Делай, что хочешь. Делай, что считаешь нужным.
— Серьезно?.. — прошептал Нокс.
…ничего не изменится.
— Хорошо мотивируешь.
Я не буду давить на тебя. Решай сам.
Кайл говорил о детях, Аурелио и Айке так, будто они были реальными. Почему? Почему для самого настоящего игрока НИПы и выдуманные истории кажутся реальными? Если бы все остальные воспринимали историю Нокса именно как очередной случайно сгенерированный бред из игры, он бы и сам в это поверил. Но…
Никто из них не отнесся к его рассказу с пренебрежением, а Кайл вообще оказался… Кайлом. К другим духам он относился чутко и с осторожностью, всегда серьезно воспринимая их истории и выдуманные жизни. С искренней ненавистью смотрел на Аримана, с каждым из духов в Царстве мертвых общался так, будто те были живыми, а уж блеск в глазах при встрече с Хтоном и описать нельзя. Да и не только НИПы, связанные с духами Гримуара, были для этого идиота «реальными». Даже из-за предательства Гнилого Неда и смерти Хейзел Локс он злился и грустил. Почему? Почему? Почему?
Вспышка.
Удар.
Выпад.
Подобно хищному зверю в ночи, Айк выскакивал из ниоткуда, замахиваясь клинком.
Мир на мгновение застыл, образ озверевшего мальчишки лунными отблесками в серебристых вихрах вдруг переменился. Нездоровая бледность. Спутанные, русые патлы. Ничем не примечательные сине-серые глаза. Ни небо, ни море, а бледный хлад большого города, в коем каждый потерял волю к жизни.
С небес, подернутых тучами, лился холодный дождь. Безразличием полнились лица прохожих. Никому не было дела до двух уличных крыс, озабоченных своим выживанием.
— Оторвались, — выдохнул русый беглец.
Тот, чьими глазами смотрел Нокс, рухнул наземь и тяжело задышал.
— Ну и слабак же ты, — ухмыльнулся Он.
Вспышка. Мрачный переулок и далекие огни неона исчезли. Через серебристую ткань с желто-черными метками продирались лучи закатного солнца. Теплые озерца света расплылись по захламленному складу.
— Вот так! — крикнул Он, делая выпад, крайне неряшливый, по сравнению с нынешними возможностями Айка и Нокса. Вытерев со лба пот, Он деловито покрутил в руках ножик: — Он должен стать продолжением твоей руки! И пофиг, что ты слабак и медленный, как… Ну не важно! Короче надо всем телом двигаться. Понял?
Он говорил другими словами. Но образ, всплывший в сознании, показался до одури знакомым.
И вновь вспышка. Жарко, душно, темно. Приглушенный плач десятков детей слился воедино, застилая разум красными вспышками ярости с толикой непроглядной тьмы отчаяния.
— Мы выберемся, братец! Обещаю! — прошептал Он, каким-то образом освободившись от повязки на рту.
Через узкие вентиляционные прорези в ящик продирались свет, воздух, и голоса. Мужские голоса. Они говорили на непонятном языке. Один явно злился, требуя что-то у второго. Вклинился третий, расхохотавшись. Затем прозвучал женский голос, подобный шипению самой ядовитой в мире рептилии. Отзвучали приглушенные выстрелы.
— Все будет хорошо, — прошептал Он, пряча слезы.
— Все будет хорошо, — насмешливо протянул женский голос. — Лучше пойти на запчасти, чем жить вашей жизнью, крысята.
Вспышка.
Побег. Лунный свет ведет в далекую сказочную страну, где не будет больше игл, бинтов и крови. Где не будет больше взгляда желтых безумных глаз через тонкие стекла дорогих очков. Где дети не кричат о помощи, а взрослые смотрят в глаза с нежностью и жалостью. А Он остался позади. Его больше нет.
Тревога. Сирена.
Вспышка.
Память. Обрывки прошлого, кружащиеся в вихре вспышек. Вглядевшись в каждый из них, можно заново пережить тот момент. И чем ярче звезда, тем детальнее воспоминание, тем больше щемит в сердце, тем сильнее щиплет в глазах.
Каждое воспоминание Нокса, связанное со Спиритумом, вдруг обрело смысл. За каждым моментом выдуманной жизни стояло отражение серого, жестокого мира, зовущегося реальностью. Каждый шаг маленького беспризорника оставлял на сером асфальте кровавый след. Каждая ошибка влекла потерю, о которой он долго горевал в одиночестве. Каждый близкий человек рано или поздно покидал его. Одни предавали, другие исчезали, третьи смотрели вслед, улыбаясь, умирая. И лишь тихий шепот звучал в ушах:
— Беги, Питер.
Из-за выступивших слез Нокс перестал различать, что перед ним. Но ему не нужно было видеть, чтобы остановить безрассудную атаку Айка. Прошлому пристало оставаться в прошлом. Кровь и тьма, скрытая в воспоминаниях, навсегда останется вместе с лисом, но он не даст костлявым рукам былого остановить его восхождение на гору, что зовется будущим. И не важно, каким оно будет. Нужно лишь сделать еще один шаг. И еще. И еще. Главное — не останавливаться и идти, пока не сотрешь ступни в кровь.
Нокс улыбнулся и посмотрел на Кайла:
Ты хоть понимаешь, какой ты гад? И как мне теперь сдаться, а?
Все закончилось быстро. Впервые лис снял свою безразличную маску, и слезы потекли по веснушчатым щекам. Сэмми и Сара внезапно оказались очень близко, захватывая в крепкие объятия. На краешке сознания лениво запротестовал зверек с именем «гордость». Но Нокс отмахнулся. Сейчас можно просто прикрыть глаза и…
— Лик мертвеца… — прошептал Кайл.
Тело его обратилось призрачным сиянием, блеклым и мертвенным, как хладный свет из царства Хтона. Кайл кинулся к телу Айка, активируя какое-то заклинание.
— Что ты делаешь?.. — хрипло спросил Нокс.
— Нового духа Гримуара, — быстро ответил Кайл, не прерывая каста.
— Он умер, — дернул плечами Нокс. — Давно умер…
Кайл обернулся. Плевать, что для кого-то Остров это лишь игра, а все вокруг — не более чем иллюзия в мозгу. Невероятно реалистичная, детальная, но искусственная. В карих глазах горело негасимая надежда.
Недавно Кайл говорил с ним о их догадке насчет связи между воспоминаниями. Он оказался прав. Он понял, что имел в виду Нокс. Он понял, что дело вовсе не в НИПе Айке, а в реальном человеке, послужившем прототипом для него. Но тем не менее, Кайл продолжил заклинание.