Ярон оглянулся и посмотрел в сторону своей деревни. Была ли хоть одна причина возвращаться обратно? Хоть что-то помимо мести?
Когда пьяный отец выгонял их с матерью из дома и им приходилось ютиться в грязном хлеву, Ярон не раз говорил, что лучше жить со скотом, лучше мириться с мерзким запахом навоза, чем с вонью, оскорблениями и побоями отца.
Он никогда не хотел возвращаться в тот дом. Специально подолгу гулял, терпел одиночество, насмешки и побои от соседских мальчишек. Делал всё возможное, чтобы как можно дольше не быть дома. Каждый раз он надеялся, что, придя, застанет отца уже спящим. Но такое счастье редко выпадало на его долю. Даже коротая время среди деревьев и речушек, вдали от криков отца, он всё равно постоянно гадал как же сильно сегодня достанется матери. Страх вечно сковывал его сердце. Но теперь… Теперь уж ничто не держало его здесь.
– Заберите меня отсюда, – как-то не по-детски серьёзно сказал он.
– Хорошо. Скажу один раз – нытье мы слушать не будем. Нам и его хватает, – Эйсон показал большим пальцем на стоящего позади Альберта. – До завтра привала не будет. Так что, сходи по нужде, если хочешь, а в остальном терпи и не отставай.
Ярон кивнул. Наёмники развернулись и двинулись в путь.
– Милсдари... – вдруг опомнился мальчик. – А как мне вас называть?
– Я – Эйсон, – представил темноглазый наёмник сначала себя, – а это Альберт и Кайг.
Ярон успел увидеть, как последний скрывает своё зелёное лицо за маской и капюшоном. Но это не напугало его. Он прекрасно знал лицо настоящего монстра.
Мальчик вскочил на ноги, ещё раз утёр глаза от слёз и побежал за троицей.
– Эйсон, – шепнул алхимик. – То, что ты сказал... Это неправильно. Ты правда хочешь, чтобы мальчик пошёл этим путём? Хочешь, чтобы из него вырос пустоцвет?
– Лучше уж такая цель, чем совсем никакой.
Альберт недовольно нахмурился, обернулся, увидел догнавшего их Ярона. Он хотел ещё что-то возразить Эйсону, но решил промолчать при мальчике.
Вскоре они вчетвером скрылись в роще, оставив деревню позади.
Глава 5. По пятам
1
Мир потерял свой цвет. Всё вокруг стало абсолютно серым. И надвигающийся дождливый вечер был тут вовсе ни при чём.
Тьма окутала его разум. Отчаяние и скорбь крепко схватили за горло. Если бы не одна мысль, горящая маленьким, но таким ярким огоньком, то, возможно, он бы захотел умереть прямо сейчас, главное – не чувствовать этой боли. И пусть не зная, как и когда, но мальчик твёрдо решил, что испустит последний вздох не раньше, чем отомстит. Не раньше, чем убьёт настоящего монстра.
Ярон шагал позади наёмников. Альберт чаще остальных оглядывался на него.
Раздался глухой рокот грома. Мальчик вздрогнул, пугливо поднял голову. Сквозь кроны деревьев ему на лицо упала капля, потом вторая. Он поёжился.
Роща только самую малость оберегала их от начавшегося ливня. Они ускорили шаг и вскоре показалась дорога, вернее, тракт.
Троица с мальчиком остановились у границы рощи.
– Что будем делать? – спросил Альберт.
– Переждём дождь вон в том трактире, – ответил Эйсон, показав пальцем.
– Да пока мы идём, парнишка весь взмокнет.
Эйсон закатил глаза. Кайг подошёл вплотную к границе, взял край плаща и чуть приподнял его. Затем оглянулся на Ярона и кивком указал на своеобразный навес.
– Со мной пойдёшь.
Мальчик обнимал себя за плечи, а его льняная рубаха уже почти вся промокла.
– Да не бойся ты, – прибавил Кайг.
А Ярон и не боялся, скорее стеснялся. Но холод быстро свёл всю робость на нет. Он подбежал и спрятался под плотным плащом.
Они вышли из рощи. Обходя и перепрыгивая лужи, четвёрка направилась через дорогу к трактиру и пристроенной к нему конюшне. Последняя представляла из себя деревянную двускатную крышу на пяти столбах.
Огни в окнах трактира обещали уют. Этим ненастным вечером наёмникам хотелось быть его единственными посетителями, но пяток лошадей и гул голосов разбил их надежды.
Весь шум как оказалось исходил от компании уже изрядно выпивших мужчин. Войдя в трактир, Эйсон сразу признал в них охотников на ведьм. И нет, дело тут вовсе не в длинных кожаных плащах или высоких широкополых шляпах. Просто в глаза бросился хорошо ему знакомый вышитый на их спинах символ, который был до безобразия прост – горящий факел, обвитый терновником.
Троица с мальчиком расположились за столиком в уголке, подальше от пяти громких охотников, что, не переставая сквернословили, горлопанили песни и пили пиво.