Его короткостриженую голову пронзила боль. Он мучительно застонал. Всё ходило ходуном, троилось и мелькало. Идей не было. Да и как он себя вылечит? Альберт недавно дал ему всего лишь один пузырёк эликсира, который и так уже пуст. Эйсон стиснул зубы.
Что ж… Значит это конец. Видимо так он и умрёт. Умрёт с этим «проклятием». Если рай и существует, то дорога туда ему заказана. А он всего-то хотел после смерти снова увидеть её… Разве он мечтает о многом?
Эйсон практически погрузился во мрак, вероятно бы навсегда, но вдруг ощутил, как что-то пытаются засунуть ему в рот.
– Ну же, ешь! – сказала Кейти, держа в руке мертвого пикси. – Я видела. Ему помогло. Может и тебе станет лучше.
Эйсон приоткрыл рот и вскоре почувствовал на языке мерзкий вкус. Его тут же стошнило. Но всё-таки желание жить было сильнее, нежели отвращение к жукам. Сейчас он был готов съесть всё что угодно лишь бы ему стало легче.
Голова да и всё тело пикси хрустели на зубах. Горло обтекала кисло-горькая жидкость. Эйсону хотелось запить эту гадость. Желательно чем-нибудь очень крепким.
Зачем Кейти спасает его? Возможно, таким образом она решила отблагодарить за помощь. Мама всегда учила её, что нужно возвращать долги, какими бы они ни были.
Эйсон проглотил столько сколько смог. А тоненькие лапки пикси, точно вишнёвые черешки, выплюнул. Затем закрыл глаза и потерял сознание.
Он очутился в бархатной тьме. Уютной, нежной. Абсолютно всё утратило своё значение. Он забыл обо всём. Забыл о боли и печали. Впервые за долгое время на душе ему стало так хорошо и спокойно.
Эйсон согласился бы остаться здесь навечно, если бы из тишины беспроглядного мрака не раздался голос – её сладкий голос:
– Проснись, милый. Мы скучаем по тебе.
– Мы? Кто «мы», Элизабет? Ах да…
Он начал вспоминать. Перед глазами возник эшафот с пылающим столбом. В ушах зазвенел её беспомощный крик. Эйсон стал задыхаться в этой тьме. У него отобрали не просто возлюбленную. У него отобрали семью.
Стремительное падение вниз, словно его потянули за шкирку, прервало поток воспоминаний. А следом вспыхнула резкая боль. Но уже не в голове. Ломило всё тело. Эффект «проклятия» кончился. Эйсон сполна ощутил все полученные раны и ушибы. Он очнулся лёжа на спине и кратко выругался.
Как иронично! То, что он ненавидит, спасло его. Видно, в сказках есть доля правды.
Эйсон с трудом поднялся и увидел, как Кейти сидит, обняв колени, и хнычет. Он, прихрамывая, подошёл к ней и спокойно спросил:
– Зачем ты помогла мне?
Но ответом послужил лишь жалобный плачь.
Эйсон почесал затылок. Наверно сейчас нужно было подобрать слова, чтобы успокоить девочку, но в голову ничего не лезло. Альберт справился бы с этим намного лучше, но здесь его нет. Поэтому он начал как мог.
– Как это не печально, но родителей не выбирают. Что-то такое тебе бы сказал мой друг. Но вот я скажу по-другому: наплюй на это дерьмо!
Кейти перестала плакать и мокрыми глазками взглянула на Эйсона.
– Оба твоих папаш не стоят слёз. Запомни: наш мир – это вонючее болото. И всю жизнь ты либо изо всех сил гребёшь до берега, либо тонешь в трясине. Выбор за тобой, – Эйсон указал пальцем на сердце Геринга. – Если хочешь, ешь, становись феей и иди в другой мир. Я не стану останавливать тебя. Но вот эти «врата» я сожгу к чёртовой матери. А можешь не есть, и остаться здесь. Не знаю что из этого «трясина». Решать тебе.
Кейти шмыгнула носиком, утёрла слёзки рукавом своего платьица и тихо проговорила:
– Нет. Я не могу оставить маму одну с бабушкой. Если и я не приду домой, то она будет сильно плакать. Не хочу, чтобы мама грустила. Но… Как же мне теперь жить дальше?
– Опасаться железа, а в остальном, как и раньше. О твоём секрете я никому не скажу.
Глаза Кейти заблестели, но уже не от слёз.
На поляну взобрался запыхавшийся Альберт. На его лице виднелась копоть. Увидев Эйсона и Кейти, он радостно завопил:
– Слава всем алхимическим элементам! Вы живы!
– О, ты вовремя, – Эйсон повернул голову. На его обычно холодном недовольном лице проскользнула сдержанная улыбка. – Кайг жив?
– Наш-то здоровяк? Конечно! Что ему будет? – посмеялся Альберт, подбежав ближе. – Правда лежит сейчас без сознания. Но ты бы видел что там было! Нам пришлось аж сарай сжечь! Ну это ладно. Потом расскажу. Ты-то как? Всё в порядке?
– Жив, как видишь.
– А… боль? Голоса?
Эйсон не ответил, а только протянул другу что-то зажатое в кулаке.
– На вот. Замаринуй, зажарь, засуши. Не знаю. Но эта хреновина мне помогла. И давай, пойдём. Сожжём этот чёртов терновник.