— Работа нужна?
— Работа? А что нужно делать?
Взлетающий Орел не без труда унял в груди поднимающееся возбуждение и сделал равнодушное лицо.
— Зарабатывать деньги, что же еще, — гаркнула в ответ миссис Крамм. — Будешь выполнять всякие необычные поручения. Понятно?
Взлетающий Орел обдумывал услышанное от силы мгновение. Потом смело приблизился к длинной машине миллиардерши.
— Мадам, — проговорил он, — там, откуда я родом, есть одна поговорка. Живой пес лучше мертвого льва, но смерть все-таки предпочтительней бедности.
— Чувствую, мы с тобой замечательно поладим, — довольно проговорила миссис Крамм. — Мне нравятся мужчины с головой на плечах.
Покуда машина мчала их от места встречи, Взлетающий Орел мысленно сказал себе, что его судьбу вновь взяла в свои руки женщина старше его. Но я не имею ничего против такого положения вещей — сразу же пришла следующая мысль. Я могу приспособиться к любым условиям жизни, я не орел, а в большей степени хамелеон, всегда готовый быстро приноровиться, подладиться, а не предпринимать активные действия. Что касается миссис Крамм, та сразу взяла быка за рога.
Глава 5
Николаса Деггла Взлетающий Орел сразу же невзлюбил. Во-первых, он не мог взять в толк, в каком качестве этот человек состоит при миссис Ливии Крамм. В двух словах функция Деггла была самой простой: он изредка проводил в доме миссис Крамм сеансы магии и очень часто уносил из этого дома в карманах своих одежд крупные суммы или редкостные драгоценности, однако чувствовалось, что за всем этим кроется нечто гораздо большее.
— Это подарки, дорогой, — объясняла миссис Крамм. — Николас мой хороший друг, и, что еще важнее, он гений. Настоящий злой гений. Могу я преподнести своему другу подарок?
Взлетающий Орел не видел в Николасе Деггле ничего гениального, за исключением, может быть, гениальной способности с изящной непринужденностью принимать от своей благодетельницы ценные подарки. Ничто в его облике, стройной, гибкой и в меру упитанной фигуре, дорогом платье, унизанных кольцами пальцах и тонком парфюме не говорило о том, что он нуждается в подарках.
Существуя не под дамокловым мечом неумолимо разматывающейся ленты ограниченного жизненного срока, Взлетающий Орел не способен был понять причины столь сильной привязанности Ливии к Дегглу, если не сказать зависимости. С приближением старости миссис Крамм вдруг почувствовала в себе нарастающую тягу ко всему сверхъестественному. Она с удовольствием предавалась манипуляциям с картами таро, разбору и практическому применению заклинаний из старинных рукописей, каббалистике, хиромантии, в общем, всему, что свидетельствовало о том, что в действительности мир содержит в себе гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и физический конец, по сути дела, вовсе не конец. Поскольку Деггл не только активно разделял интересы миссис Ливии, но был в этих областях гораздо более сведущ, та находила его общество совершенно необходимым.
У Деггла был предмет, который он называл магическим жезлом и с которым не расставался никогда. Вещица эта была с виду очень занятной: гладкая, цилиндрическая, около шести футов длиной, слегка изогнутая. И что самое поразительное, жезл Деггла был искусно выточен из цельного камня. Ничего подобного Взлетающий Орел в жизни не видел.
— Где вы взяли этот свой жезл? — спросил он однажды Деггла, который, лукаво глянув на него, ответил так:
— Это часть стебля Каменной Розы; я отломил его собственными руками.
Взлетающий Орел почувствовал, что над ним смеются; но, задав такой вопрос, он сам напросился на издевку.
Жезлом Деггл пользовался во время нечастых демонстраций своего магического искусства, когда он, спокойный, мрачный и длинноносый, в особом черном плаще, без труда извлекал из воздуха различные предметы. Зрелище не могло не потрясать и производило впечатление даже на Взлетающего Орла, что настроило его против Деггла еще сильнее. Маг никогда не раскрывал своих секретов, но за эти трюки Ливия любила его безумно.
В один прекрасный день, после очередного сеанса, миссис Крамм тоже пожелала продемонстрировать свое умение. Повелительным жестом она приказала Орлу приблизиться.
— Пойди присядь со мной, дорогой, и позволь Ливии прочитать линии на твоей ладони.
Почувствовав тревогу, Взлетающий Орел повиновался. Ливия долго рассматривала обе его ладони, мяла и поворачивала их так и эдак, водила пальцем и что-то шептала; все это происходило в атмосфере величайшей серьезности и значительности.