Хелен поджала губы, но повернулась на каблуках и ушла.
Вот так просто, и я смог вдохнуть, наконец-то смог вдохнуть свой первый глоток чистого воздуха с тех пор, как она сказала мне, что беременна. Я не был привязан к ней, и Летти была свободна… и моей. Только моей.
— Моя Бейли! — сказала Летти и помчалась посмотреть, как Бейли раскрашивает лицо одному из детей.
Возможно, она также принадлежала Бейли, но это было нормально. Мне нравилось делиться с Бейли.
Мое чувство эйфории продолжалось всю вечеринку, несмотря на беспорядок на заднем дворе. Моя дочь была свободна и чиста, у меня была Бейли в моей жизни и в постели, и моя стартовая точка вернулась на свое место. Даже моя рука была не так плоха, как я первоначально думал вчера.
— Гейдж? — позвала мама. — У нас закончился кетчуп для бургеров. Не мог бы ты взять его из холодильника?
— Конечно, — сказал я, целуя ее в щеку.
— За что это было? — спросил она.
— За то, что заботилась обо мне, когда я больше всего в этом нуждался, — ответил я.
Поднявшись по лестнице, я вошел в дом, где увидел папку для документов на обеденном столе рядом с маркером.
Вот она, моя свобода.
Я поднял ее, но папка оказалась легче, чем должна была быть. Паника расцвела в моей груди, когда я перевернул ее и увидел два слова, написанные черным маркером.
Пошел ты.
Папка была пуста.
Она забрала бумаги с собой.
Черт возьми.
Глава 12
Бейли
Стадион был переполнен и, несмотря на то, что это была домашняя игра, красно-белых футболок было гораздо больше, чем мне хотелось.
Летти сидела у меня на коленях, накручивая прядь моих волос на свой крошечный пальчик, в то время как ее глаза были с тревогой прикованы к папе на льду. Она не понимала, что это была игра сезона, которой мы все боялись, но по тишине, которая установилась вокруг нее, я поняла, что она чувствовала напряжение.
Мои мышцы были в узлах — с тех пор, как Хелен пришла на вечеринку по случаю дня рождения Летти с этим мудаком Эдкинсом. Боже, я думала, что Гейдж уничтожил бы его, если бы тот когда-либо ступил на его территорию, но он шокировал меня, проявив невероятную сдержанность.
В последнее время он часто делал это — шокировал меня. Во-первых, по количеству оргазмов, которые он мог раздавать, как конфеты. Во-вторых, сам факт того, что он все равно пересек черту между нами, и, наконец, то, как он отреагировал на ситуацию позже.
Я хотела, чтобы этот момент паники не наступил — когда холодный страх нарисовал образы того, как он выбрасывает меня на обочину, так как он, наконец, почувствовал вкус того, чего никогда раньше не пробовал. И этот страх продолжать жить без Летти… без него — потряс меня до глубины души.
Конечно, я знала Гейджа лучше, чем кто-либо другой. Мы были друзьями слишком долго, и у нас была связь на более глубоком уровне… несколько раз за ту ночь, когда он сделал это со мной. Возможно, это было потому, что у меня имелось место в первом ряду на «параде хоккейных заек», но когда я проснулась одна в его постели и сидела там, задаваясь вопросом, как много других было тут до меня… Я не могла держать злые мысли в узде.
Удар! Неудачный бросок попал в доски перед нами, успешно вернув меня в настоящее. Летти вздрогнула в моих объятиях, но это было ничто по сравнению с тем, что я испытала. Вся эта игра — зная, что против Гейджа выйдет Эдкинс, — держала меня на взводе, и я чувствовала себя как сжатая пружина, готовая вот-вот рвануть.
Гейдж раскрошил лед, прижав игрока к бортику с такой силой, что тот выронил клюшку, дав Рори возможность прицелиться в вратаря.
Обычно я бы даже не посмотрела на других игроков, но сегодня не могла оторвать глаз от семнадцатого номера в команде соперника — Эдкинса. Кровь приливала к моей коже каждый раз, когда он проезжал в сантиметрах от Гейджа — образ того дня, когда он получил травму, промелькнул у меня в голове, как неудачный повтор на ESPN. Я приехала домой на День благодарения и была там, держа крошечную ручку Летти, сидя рядом с мамой Гейджа и в ужасе наблюдая, как его уносят со льда. Добавьте к этому выздоровление, физическую и эмоциональную боль, с которой ему пришлось столкнуться за это время, и я была готова передать Летти ее бабушке, которая сидела рядом с нами, сломать лед и засунуть клюшку Эдкинса ему в задницу за все плохое, что он сделал.
Вместо этого я сделала глубокие, успокаивающие вдохи. Эдкинс хорошо играл всю эту игру, и Гейджу не нужно было, чтобы я сражалась за него в его битвах, но, по его собственному признанию, я была ему нужна. И это сделало меня счастливее, чем я вообще предполагала.