- Там была моя дочь?! – перешёл на крик Бадд, напрочь забыв о похмелье.
- То есть… Ты позволил работорговцу украсть свою дочь, привезти её в самое страшное для детей место в мире, и обвиняешь меня в том, что я просто, прошу заметить, не зная о твоей никчёмности в исполнении роли отца, следовала правилам? - улыбнулась старшая Ренней, выводя из себя своего сына. – Значит ты ещё более горделив и аморален, чем я думала.
- Убийца! – Ганджи сорвался с места и, схватив Коджи за белоснежную шею, поднял её в воздух, оторвав ноги от пола. – Теперь я убью и тебя!
Удар в челюсть носком ноги снизу вверх и Ганджи отпустил свою мать из смертельного захвата.
- Ты и правда думаешь, что подобными действиями сможешь кого-то вернуть или сделать свою жизнь более счастливой?
С криком, в одних штанах на голое тело, анхель рантаров ринулся на своего родителя. Множество ударов руками и ногами, что не достигали своей цели, пролетали рядом с Коджи. За пару десятков лет, на памяти гринтерца, всего один человек был способен превосходить его в честном бою, но собственная мать удивляла своего сына чудесами изворотливости.
- И с подобными ударами тебя взяли в рантары и дали звание анхеля? Управленство Гринтерры вызывает множество вопросов…
Ганджи Бадд выкинул сжатую в кулак правую руку и, тот час, его правый глаз пронзило острой болью, а свет стал литься лишь в левый. Клинок странной формы сверкнул в руках носительницы анимы анаконды.
- Даю тебе время до следующего утра убраться из моего города. И советую смириться с потерей дочери. Быть может, я смогла бы её воспитать и защитить лучше, чем такой отброс, как ты. Прощай… - Коджи хлопнула дверью, а её сын так и осел на кровать с вертикальным порезом поперёк всего правого глаза. Как наказание за то, что посмел поднять руку на собственную мать.
***
Анаконда вновь окутывала Камалию в свои тёмные кольца, но, как и в прошлый раз, она не представляла для девочки никой угрозы, стараясь оградить её от тёмных силуэтов, выходящих из сизого тумана. Вспышка света и разноглазая открыла свои глаза, всматриваясь в тёмный потолок своей камеры. Свеча уже догорала, а это означало, что скоро ей принесут еду и новую свечу для замены.
Когда Олаф открыл дверь держа в руках поднос с несколькими тарелками, Кама хотела попытаться сбежать, но затем вспомнила про высокие чёрные стены из камня, перерастающие в штормовые облака, и её желание сразу исчезло.
“Сбежать из Адаида невозможно. Только с разрешения госпожи Ренней я смогу покинуть этот город-тюрьму. Но…” – Камалия вспомнила свой разговор с главой Великого дома Ели и её зрачки поражённо расширились. – “Она сказала, что я уже состою в её Великом доме? Как я могла забыть эту фразу? Неужели она является моим родственником? Но я же знаю всех: Ликург Перлей – мой дед по маме, Пимиана Перлей – моя бабушка по маме, также есть и тётя, но я не помню её имени, кажется она замужем за одним из царей Гринтерры, по отцовской же ветке моим дедом является Гильгам Бадд, но имя его жены, моей бабушки… Папа ничего о ней не рассказывал, а я и не спрашивала… Хмм… Но ведь то, что я состою в этом доме ещё не обязательно означает, что я связана с Коджи по крови, хотя с рождения можно состоять в Великом и Малом доме только связанным кровью с главным его родом…”
Размышления над мисками с едой, в которых были чистая питьевая вода и отборный кусок варёного мяса с овощами, прервал аккуратный стук в дверь камеры. Сидя на шкурах, Камалия не сразу поняла, кто вошёл в её покои. В светлый полуоткрытый дверной проём зашла сама хозяйка тюрьмы Гаргароса и тёмная королева Адаида, Коджи Ренней. Закрыв за собой дверь, она внимательно осмотрела условия содержания своей внучки. Её янтарный пронзительный взгляд пробежался и по самой заключённой.
- Мне кажется, что скоро тебе здесь будет не место. - с улыбкой произнесла тёмная королева, глядя в маленькое окошко над головой Камалии.
- С чего это вдруг? – такого же янтарного цвета, как и у бабушки, левый и лазурный правый, глаза наследницы Великого дома Ели смотрели на свою родственницу исподлобья, в ней боролись несколько противоречивых чувств: с одной стороны она должна была ненавидеть эту женщину, что не выпускает её из заточения, с другой - Коджи сделала для Камалии здесь больше, чем кто-либо, не говоря о том, что скрывала тайну её знаменитой фамилии от всех вокруг, а в третьих - внучке просто хотелось обнять единственного родственника, который хитрым сплетением судьбы в столь опасный момент её жизни, оказался рядом.