Карье зашел к нему через несколько дней после встречи в сквере. Сначала он поговорил об Альбене, потом о путешествии Поля, сообщив, что первый скончался, а второе пока откладывается. Поль удивился тому, что смерть Альбена произвела на него такое же впечатление, что и смерть Лафона: иными словами, он ощутил полнейшее безразличие, отсутствие или максимальное сокращение всяческих эмоций и даже где-то в глубине души некоторое облегчение. Разумеется, в первый момент он слегка погрустнел, но и эта грусть продержалась недолго, будучи вызвана не самой новостью, а именно сознанием прискорбного отсутствия подлинной печали. Что же до скрытого облегчения, в коем не хотелось признаться даже себе самому, Поль приписал его чувству, которое человек испытывает при известии о кончине свидетеля своей жизни, будь он даже «свидетелем защиты». Он помолчал, как принято в таких случаях.
— Это печально, — сказал Карье, — мы все опечалены.
Затем они поговорили о путешествии, которое пока откладывалось. Поль спросил почему. Карье не ответил. Поль заявил, что его желание работать может только окрепнуть, если ему хотя бы время от времени будут объяснять, чему или кому он служит.
— Есть две причины, которые дают мне право ничего не говорить вам, — ответил Карье. — Во-пер-вых, необходимо хранить тайну — не столько из нежелания открывать ее, сколько для того, чтобы она продолжала приносить результаты. Тайна, — наставительно продолжал он, — это не последний покров, прячущий под собой некий предмет в конце некоего процесса, но то, что приводит в действие сам этот процесс. Вся хитрость тайны заключается в том, чтобы заставить поверить вас, что она всего лишь маска, тогда как она — движущая сила, мотор предприятия. И этот мотор нужно беречь, ибо он заставляет работать все остальное. Если я открою вам хоть маленькую часть тайны, вы узнаете очень немногое, но это немногое грозит поломкой мотора, и никто на этом не выиграет.
— Согласен, — сказал Поль, — довольно о моторах. Ну а вторая причина?
— Какая вторая?.. Ах, да. Вторая причина — банк Sobranie.
— У вас нет доказательств.
— Да что вы! — изумился Карье. — Но если у меня нет доказательств, то почему вы до сих пор работаете со мной?
— Потому что я идиот, — ответил Поль.
— Ну-ну, зачем же так! — возразил Карье, вставая.
Он надел пальто и сказал, что будет звонить. После его ухода Поль несколько минут шагал по комнате, перебирая одну за другой невнятные мысли, и этот двойной круговорот, физический и топологический, привел его к решению лечь и подниматься с постели как можно реже.
Время шло, а Карье все не появлялся. Поль наблюдал из постели за бледным, медленно ползущим лучиком света возле окна. Его движение, сперва совершенно незаметное, становилось все более явным, если не отрывать от него глаз, и чем дольше за ним следили, тем быстрее, казалось, он перемещался. Это был один из тех дней, когда можно интересоваться только такими явлениями, да и то не всегда.
Тусклая полоска света встретила на своем пути телефон, стоявший на полу, который тут же зазвонил, словно она вернула его к жизни. Поль дал ему по-трезвонить некоторое время, затем сполз на животе с кровати, дотянулся до аппарата и уволок его обратно в постель, как уволакивают заложника.
Звонила Вера, она хотела прийти, но Поль сказал, что лежит в постели. Она засмеялась, сказала, что ляжет рядом, но Поль объявил, что болен. Она предложила поухаживать за ним, но он ее отговорил: эта болезнь терапевтическим путем не лечится. «Ты просто не хочешь меня видеть», — сказала она. «Да нет, тут другое», — ответил он. Тогда она попросила его рассказать продолжение истории, и Поль прерывистым голосом поведал, что случилось с того момента, как Форсайт и Макгрегор, с ногтями, вырванными палачами Мохаммед-хана, оправлялись от пережитых потрясений в своей камере, устраивая тараканьи бега, а Стоун-младший, еще в начале соблазненный шпионкой Таней, предал Стоуна-старшего. После этого начинается заключительный штурм, и Макгрегор бежит из тюрьмы, разработав рискованный план взрыва оружейных складов магараджи. План этот почти безнадежен. Удастся ли Макгрегору осуществить его?
— Ну а ты как считаешь? — спросил Поль. — Удастся или нет? Твое мнение?
— Он на это способен, — подумав, сказала Вера, — но план очень опасный. Ладно, позвоню завтра, расскажешь мне продолжение.
— Только не слишком рано, — предупредил Поль,