— Вот сейчас и поедем. Телега уже загружена.
— Собирайтесь, молодцы, — хлопнул в ладоши старик. — Спрячьтесь поглубже и до самого рынка носа не показывайте.
Гриша и Боян умылись, поблагодарили старика за приют и вышли с Варей на улицу. Низкорослая мохнатая лошаденка медленно жевала траву, телега с высокими бортами была доверху забита рубленными кусками свинины. В углу телеги стояла корзина с подпаленными куриными тушками. Худой мужичок с густыми усами заплетал гриву лошади в косичку.
— Панас, отец велел хлопцев в Искру завезти, — шепотом сказала Варя, подойдя к нему вплотную.
Панас неприязненно осмотрел молодых людей, глубоко вздохнул и кивнул:
— Отвезем. Но если стражники вас найдут, то скажете, что сами взобрались, а мы не при чем.
— Скажем-скажем, не бойся, — сказал Гриша и заглянул в телегу. — Только куда нам спрятаться, если места свободного нет?
— На самый низ и ляжете, а сверху мы вас мясом обложим. По-другому не получится.
Боян полез первым. С одной стороны телеги мясо сначала переложили на другую, а когда он лег, Варя и Панас спрятали его под большими кусками свежего мяса.
— Вы когда свиней зарубили? — спросил Гриша, когда с омерзением лег на дно кровавой телеги.
— Вчера вечером, — ответил Панас и шмякнул на него поросячье бедро с толстым слоем сала. — Обычно мы одного режем, но вчера от испуга двое сами померли, когда загромыхало над нами. Поэтому полная телега получилась. Надеюсь, раскупят и не надо будет обратно везти.
Гриша чуть повернулся, чтобы удобнее было лежать и уперся о пятачок свиной головы. Из приоткрытой в жуткой улыбке пасти, виднелись желтые зубы. Один глаз вытек, а второй смотрел на него безжизненным мутным взглядом.
— Этого еще не хватало, — он хотел крикнуть, чтобы убрали голову, но тут телега дернулась и покатилась по неровной дороге.
Телега хоть и была тяжелая, все же иногда подпрыгивала на камнях, отчего Гриша и Боян кряхтели и пытались лечь поудобнее под тяжелыми кусками свинины. Сколько прошло времени, они не знали, но вдруг телега остановилась, Панас наклонился над ней и зашептал:
— К мосту подошли. Теперь лежите тише мыши, иначе головой поплатитесь. В Искре законы суровы.
Лошадка вновь тронулась и послышались голоса:
— Бляху-то показать?
— На что мне твоя бляха, если я твою рожу каждый день вижу, — усмехнулся вчерашний стражник. — Ты мне лучше кусок дай, чтобы без костей и мяса побольше.
— Приходи на рынок и купи, — смело заявил Панас, хлестнул лошаденку, и телега покатилась.
— Э-э-э, — воскликнул стражник. — Ты совсем чуйку потерял, не знаешь с кем надо дружить?
— На что мне твоя дружба? Я этих поросей кормлю не для того, чтобы мясо бесплатно раздавать. А будешь и дальше приставать, пожалуюсь воеводе. Он тебя быстро приструнит и на границу отправит. Говорят, там опять неспокойно, дикари так и лезут изо всех щелей.
Телега проехала по гулкому мосту и поскакала по каменной дороге. Вскоре послышались голоса: ругань, торг, проклятья и задорный смех. Панас остановил лошадь, спрыгнул на землю и помог Грише и Бояну выбраться из телеги.
— Благодарствую тебе, Панас, и тебе, Варя, — поклонился Боян.
— Спасибо, друзья, — Гриша пожал руку Панасу и подмигнул Варе. — Удачной торговли.
Рынок потихоньку заполнялся, на открытые прилавки торговцы выкладывали различный товар: рыбу, мед, ягоды, изделия из бересты, пушнину и еще много чего. От запаха свежеиспеченного хлеба у Гриши заурчало в животе.
— Что у тебя в котомке? Может, перекусим, а то позавтракать не успели.
— И то верно. Надо бы подкрепиться, а то, неровен час, сил не будет выстоять перед грозными очами Берендея.
— А где он живет? Не вижу здесь дворцов, — Гриша приподнялся на носочки и огляделся.
В разговор вмешалась седая старушка, которая медленно шла мимо, опираясь на клюку.
— В том конце Искры, — махнула она рукой. — Там, за высоким частоколом живет ваш Берендей. Чтоб он сдох, собака!
— А чего так? Поборы высокие? — уточнил Боян.
— Про поборы ничего не знаю. Ремесленники и купцы дают, а с меня, со старухи, взять нечего.
— За что же ты его так не любишь? Говорят, в Искре люди лучше всех живут. Бесплатно кормят по праздникам, денег дают.
— Мне никто ничего не дает, — буркнула она, затем приставила руку ко рту и зашептала. — Колдун он, темнее темного. Я давно за ним слежу: то воронье над его теремом кружит, то гады лесные ползут, по дым зеленый ночью по земле стелется. Что он там творит, одному Чернобогу известно. Только добра от него нечего ждать. Злой он, аки зверь лесной.
Старуха отвернулась и побрела восвояси, бормоча себе под нос.