Дойдя до границы арены, я на мгновенье притронулся к ограде. Током не ударило, что уже хорошо, значит, можно перевести бой в новое измерение, взобравшись на решётку, держа в зубах половинку автоматного ремня — недолго прожила замена лиане, просто какое-то невезение с этими ремнями — и запутывать аборигена ещё больше. Ну-ну, крутись — темнота стояла не полная, и я нет-нет да поглядывал в его сторону, но по большей части держал глаза закрытыми, чтобы не выдать себя отблеском — авось, что увидишь. А лучше постой, я как раз прямо над тобой.
Покрутив пилу, выбирая каким место сего адского агрегата его стукнуть, я решил всё же пойти в ва-банк и, лишь разжав лапу, которой держался за решётку, тут же дёрнул стартер. Мгновений падения хватило, и бензопила, взрыкнув, завелась, и абориген, повернувший голову на источник звука, получил раскрутившуюся цепь прямо в морду, так и не успев ничего понять.
— Скрытный удар бензопилой, — прокомментировал я ситуацию, разглядывая распополамленного до пояса хвостатого в свете включившихся ламп, — противник умер от разрыва шаблона.
Если бы ещё в результате победы что-нибудь изменилось… А то ни тебе фанфар, ни серпантина с конфетти… И где мой кубок?! Да хвост с ним с кубком, согласен и на выход!
— Эй! — прокричал я, не выдержав. — Если вы меня сейчас отпустите, я вас даже убивать не буду! — пообещал я, а потом добавил тише — Ну, почти…
А в ответ тишина, только мёртвые с косами стоят. Даже новых противников не появилось, и у остальных тишина, лишь Кира с остальными самочками обсуждает «прямую трансляцию».
Теперь, когда мне никто не мешал, я мог спокойно рассмотреть окружающий меня купол — точнее, мне попросту было нечего больше делать — купол оказался единой пластиковой — то-то для металла он был слишком тёплым — деталью без каких бы то ни было следов литья, видимо, 3D-печатью балуются. Точно, балуются — песчинки, которых я, наклонившись, набрал полную лапу, оказались все один в один, насколько хватало остроты моего зрения, конечно, однако я уверен, что они и под микроскопом бы не сильно отличались.
— А самосвал песка не проще было подогнать? — вновь прокричал я в пустоту.
Пустота — ну, кто бы мог подумать! — снова промолчала.
— Ну, ладно! — закончил я монолог и, перейдя от слов к делу, вновь завёл заглушенную пилу, отряхнув её от внутренностей оппонента.
Внутренности, к слову, не имели ничего общего с анатомией арги. Конечно, в этом фарше не так просто что-то разобрать, но у хищников на подобное взгляд намётан! Одно то, что лёгких оказалось четыре — пила тут не причём, иначе я сказал бы «шесть» — бросалось в глаза. А этот кусак, кажется, печень? Или что-то вроде того.
Что ж, теперь мне стало любопытно и, положив вновь заглушенную пилу рядом с телом, я наклонился к этому пособию по анатомии для начинающих маньяков и стал перебирать повреждённые и не очень органы. Вот этот искорёженный кусок мяса, к которому подходили когда-то вены и артерии наверняка сердце. Интересно, как у аборигенов с психикой? Ну, сейчас выясним:
— Приятного мне аппетита! — вырвав кусок побольше я закинул его в пасть и, немного пожевав, проглотил.
И, как выяснилось далее, с психикой у аборигенов всё очень плохо, ибо, как только я слизал кровь с морды, дверь внезапно объявилась. Прямо подо мной…
— Гравитация, бессердечная ты сука! — успел прокричать я в полёте, после чего ухватился за ветку, остановив своё падение. И падение своего верного оружия, а вот труп я ловить не стал, проследил лишь за его падением, закончившимся превращением гуляша в отбивную.
Да, высота порядочная — метров сорок, не меньше! — как они только такие секвойи под крышу впихнули? Или опять напечатали?
Я принюхался — ну, так и есть. Запах леса, типичный хвойно-смолистый, пусть и с незнакомыми нотками. Вот только весь одинаковый!
— Юмор оценил! — устраиваясь поудобнее на ветке и раздумывая над тем, куда пристроить пилу, чтобы она не мешала при спуске, прокричал я. — Вот только фиг вам, а не лесоповал!
А спускаться всё же надо, не тут же мне сидеть?! Ремень на пиле сшить воедино было нечем, а для того, чтобы их связывать, он был всё ещё слишком жёстким.
Пришлось зажать сложенный вдвое длинный кусок в зубах и начать спуск, мыча:
— Если п алги пыли щщёлами, то они пы никокта, нипощём пы не потумали так фысоко… Твою мать! — последнее было сказано уже вполне разборчиво, ибо стоило мне раскрыть пасть, как сыр… пила выпала и устремилась вниз прямо на землю.
Точнее на металл — теперь уже точно металл, поскольку до моих ушей донёсся гулкий «БАМ!» — правда, это всё я ответил краем уха, ибо всё моё внимание приковала к себе мечта лесоруба — харвестер, он же лесоуборочный комбайн.