Туннели, что вели в каньон, означали для нас верную гибель в потоках морской воды, и мы в безумном страхе схватились за весла, силясь повернуть плот. Но все наши усилия были напрасны. Мельничные жернова бушующего моря несли нас, куда хотели. Наша судьба была в руках Провидения.
Все ближе и ближе подплывали мы к хмурой стене. Море поднялось на много дюймов, заливая каверны пепельно-серыми потоками и наполовину заполнив проходы, ведущие к подземной реке. На мгновение я испугался, что нас бросит на скалы между входами в пещеры, но потом увидел, что течение несет плот и неисчислимые массы обломков прямо в зияющую фумаролу. Удача снова улыбнулась нам: я узнал туннель, который мы ранее исследовали — он проходил под стеной пещерного мира и вел к руслу подземной реки.
Плот сильно накренился, днище заскрежетало о подводную скалу. Завертевшись, он поплыл бортом вперед и затем медленно выровнялся в потоке бурлящей пены. Я почувствовал дуновение прохладного воздуха, когда свод фумаролы сомкнулся над нами. Темнота окутала нас, как черное облако сажи. Грохот падающих скал и шипящей лавы начал отступать, превращаясь в приглушенный басовитый рокот.
ГЛАВА XVI
Мало-помалу мы очнулись от потрясения. Гром извергающегося вулкана и рушащихся стен пещерного мира сменился негромким плеском потока воды, бьющегося о невидимые стены пещеры. Течение вынесло нас по длинной, головокружительной кривой в подземную реку, которую мы опознали, опустив пальцы в воду и затем лизнув их. Надежда на спасение уже не казалась такой невероятной: наши шансы выйти живыми из подземного мира удвоились, когда мы избавились от самой значительной угрозы. Течение, превращенное волнением моря в бурный поток, мог вынести нас к выходу на поверхность или в какую-нибудь неизвестную галерею каверн, которая приведет нас в безопасное место.
— Боб! Уилла! — раздался из давящей со всех сторон темноты хриплый голос Роджера Энсона.
— Я в порядке, — послышался тихий ответ Уиллы. Я в свою очередь сообщил, что ощущаю в себе признаки жизни, хотя и очень слабые.
Мы собрались у мачты «Бродяги» и подползли ближе друг к другу, набираясь храбрости от соприкосновения наших тел и стараясь держаться как можно дальше от темных вод, которые журчали и пенились вокруг потрепанного остова — всего, что осталось от нашего корабля.
«Бродяга» то и дело упирался в мокрые стены подземного канала, пятился назад, медленно вращаясь на месте, и снова несся в бесконечные просторы тьмы. Воздух и вода становились все холоднее. Чем дальше мы уплывали от рушащегося пещерного мира, тем меньше ощущался в воде солоноватый привкус. Тишина, свежий воздух и неуклонный напор течения, которое несло нас к гибели или спасению, казались раем после урагана лавы и грохочущего моря. Я невольно гадал, что случилось с амфибиями и чудовищами суши. Неужели все они погибли? Неужели затерянное море полностью исчезло в гигантских жерлах кратеров, куда оно изливалось, пока нас уносило к подземной реке? Сумели ли сейсмографы далекого верхнего мира уловить эхо катастрофы, извергнувшей нас из пасти ада?
Мы продолжали плыть в бездонном мраке. Течение постепенно замедлялось, хотя все еще оставалось быстрым и сильным; однако опасность столкновения с невидимыми препятствиями уменьшилась. И все же мы боялись, что река в любой момент может гигантским водопадом обрушиться в пропасть. Перед нами была тайна, но позади мы оставили верную смерть и были рады попытать счастья в неизвестности.
В те нескончаемые часы страшного путешествия по подземной реке я рассказал Уилле обо всем, что до сих пор так мужественно скрывал. Безумно счастливый, я узнал, что и она полюбила меня. Все мы, включая Роджера Энсона, чуть не разрыдались — так походило все это на предсмертную исповедь с Роджером в роли священника. Мы торжественно поклялись, что если когда-нибудь доберемся до верхнего мира живыми, никакие деньги никогда не встанут между нами. После всех опасностей, которые мы пережили вместе, моя прежняя сдержанность исчезла: действительно, глупо было так переживать из-за богатства Энсонов.
Мы полностью вверили себя в руки судьбы и дремали на скользкой палубе, когда Роджер заметил впереди проблеск света. Его радостный крик заставил нас привстать. Мы едва могли поверить в то, что видели. Сероватое сияние быстро распространялось вокруг, таинственное, божественно прекрасное для наших изголодавшихся по свету дня душ. Над головой смутно виднелся свод речного канала, поверхность которого блестела, как нефритовое зеркало.