Билли откашлялся и воздел руки к небу, словно стараясь призвать все умения, которые получил за шесть семестров на театральном, и таким образом завладеть вниманием своих зрителей.
— Тысяча девятьсот седьмой год! Жаркий вечер. Пятница, второе августа. — Его низкий зловещий голос заглушал отвлекающие уличные шумы. Словно Смерть, избравшая очередную жертву, Билли указал на противоположную сторону улицы. — Там, на площади, которая носит название Оксфордская, бьется сердце бостонского китайского квартала. Пойдемте со мной, и вы попадете в те времена, когда здешние улицы кишели иммигрантами. В душный вечер, пахнувший разгоряченными телами и неведомыми специями. Давайте перенесемся в тот вечер, когда в воздухе чувствовалось убийство!
Эффектно взмахнув рукой, он предложил группе следовать за ним к Оксфордской площади. Там туристы столпились вокруг своего экскурсовода, приготовившись слушать. Поглядев на то, какое внимательное выражение приобрели их лица, Билли решил: а сейчас пора очаровать их — заворожить так, как может заворожить лишь прекрасный актер. Он раскинул руки — рукава его одеяния затрепетали, словно атласные крылья, — сделал глубокий вздох и собрался заговорить.
— Ма-а-а-ам-мааа! — взвыл один из мальчишек. — Он дерется!
— Майкл, прекрати! — рявкнула мать. — Прекрати сию же минуту.
— А я ничего не делал!
— Ты донимаешь брата.
— Это он меня донимает.
— Может, вы хотите вернуться в гостиницу, мальчики? Хотите?
О боже, подумал Билли, хоть бы уж вы вернулись в гостиницу. Но братья продолжали стоять — сложив руки на груди и сердито поглядывая друг на друга, они отказывались воспринимать его истории.