После третьего спуска‑подъёма Баркас остановился и сказал, глядя на Алесю:
– Что‑то не так. Смотри: ступеньки вниз с каждым разом мельче и мельче, но сам спуск всё длиннее. Зато те, что ведут вверх, становятся всё выше, но и количество их меньше.
– И что? – спросил Пыж, тяжело дыша после последнего подъёма.
– Ты ничего не хочешь сказать? – обратился Баркас к девушке.
Та, бледная и усталая, успокоительно махнула рукой:
– Минут через десять всё кончится. Пошли, тут нельзя стоять.
И первой двинулась дальше. Бек с пистолетом в руке тут же её обогнал. Пыж пожал плечами и тоже зашагал следом.
Неудовлетворённый ответом Баркас какое‑то время смотрел Пыжу в спину, чертыхнулся и бросился его догонять.
– Так я не понял, что там с лестницами? – спросил его Пыж пару минут спустя, когда они снова начали спускаться по уже едва различимым ступенькам.
– А ты напряги мозги, – ответил Баркас. – Если спуск длиннее, чем подъём, это что значит?
Какое‑то время Пыж молчал, потом неуверенно спросил:
– Значит мы всё глубже уходим под землю?
– Вот именно, – сказал Баркас.
В обычное время он врядли бы снизошёл до ответа этому салаге. Но сейчас ему было страшно. И главное – непонятно почему.
Ну да – кое‑где лампы перегорели, но в основном‑то, было светло и, если не считать негромкого эха от их шагов – тихо. В общем, по всем признакам – безопасно. И всё же почему‑то страшно. Очень.
Первым по‑прежнему шёл Бек с пистолетом в руке. Ему, похоже, тоже было нее по себе.
Когда приходилось спускаться, он пригибался, если поднимались, становился на носки,
вытягивал шею – высматривал, нет ли впереди какой напасти. Но всё по‑прежнему было тихо.
При очередном спуске ступеньки вниз, наконец, совсем исчезли, и четвёрке людей пришлось попросту скользить по гладкой плитке. Долго скользить. А когда спуск, наконец, прекратился, они очутились на длинной платформе, как две капли воды похожей на те, что расположены на станциях метро.
Замерли, осматриваясь.
Так же, как и в обычном метро, слева, параллельно платформе, выходил из одной стены и исчезал в противоположной, чёрный тоннель.
Пыж подошёл к краю, осторожно заглянул вниз, недоумённо потряс головой. Рельс не было. Вместо них текла какая‑то багрово‑красная жижа, похожая на лаву. Похожая, потому что без дыма и опаляющего жара.
Справа шла анфилада прозрачных стеклянных дверей за которыми были… Да много чего там было.
Сквозь одну виднелся мальчик в штанах, рубашке и безрукавке, повёрнутый к ним спиной. Хоть звук оттуда и не проникал, было видно, как мальчик играет на скрипке, а стоящие напротив него огромные слоны, синхронно раскачивают в такт мелодии хоботами. За слонами виднелась предрассветная степь, поросшая ковылём и далёкие тени гор.
Бек подошёл к этой двери, постучал костяшками по стеклу. Мальчик опустил смычёк, не оборачиваясь, показал ему средний палец и продолжил игру.
У другой двери замер Баркас. Стоял и, как заворожённый, смотрел на девочку‑балерину лет десяти. Та, будто игрушечная, вращалась, встав на свой маленький носок в розовом пуанте, на самом кончике гигантской иглы. Когда балерина повернулась к Баркасу лицом, тот выдохнул:
– Зинка?
В ответ девочка подмигнула, взмахнула рукой. Потом показала язык. Но стойки своей не изменила и продолжила вращение. Остальное пространство вокруг неё было заполнено неярким светом. На несколько мгновений проявились четыре огромные собаки: три поджарых добермана и старый бульдог, который пялился на балеринку, роняя тягучую слюну, но потом они исчезли. И снова за дверью была только маленькая девочка в балетной пачке, которая кружилась на кончике иглы.
Баркас вдруг завыл и стал биться головой о стекло. Пыж ухватил его за одно руку, Бек за другую. Оттащили. Баркас рухнул на серую плитку, закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали.
– Что с ним? – спросил Пыж.
Бек пожал плечами. Алеся присела рядом с Баркасом, положила руку на плечо.
– Идти надо, – сказала она. – Нельзя здесь долго. Даже недолго – нельзя.
Баркас вытер лицо ладонями, шмыгнул носом, привстал, опираясь на руку.
– Двадцать секунд, – попросил он. Сильно зажмурился, мотнул головой, а когда открыл глаза, это снова был Баркас, которого они знали.
– Пойдём, – Бек протянул руку и помог ему встать на ноги.
Они двинулись к другому краю платформы, где виднелись высоченные, по колено, ступеньки, уходящие вверх. Но в этот момент раздался нарастающий гул, будто это и впрямь была станция метро и на неё прибывала электричка.
– Быстрее! – крикнула Алеся и неуклюже побежала. Ноги её заплетались. Упала бы, если бы её не удержал за талию, а потом и вовсе – не подхватил на руки Бек.
– Быстрее! – простонала девушка.
А гул все нарастал и нарастал, пока, наконец, не ворвался на «станцию».
Пыж на ходу оглянулся. Никакой это был не поезд. Вдоль платформы скользили, будто прилипшие друг к дружке огромные пузыри, наполненные серым туманом. Скользили всё медленнее. Останавливались. И Пыжу совсем не хотелось узнать, что за пассажиры катаются в подобных вагонах.
Бегом, бегом!
Справа мелькают стеклянные двери. А за ними…
То бесконечная комната, в которой из глубокой черноты свисают золотые цепи. Некоторые оборваны, на концах других висит всякая всячина: колокола, часы, брелки, старинные фонари. Всё это движется, качается, кружится…
То маленький островок посреди океана с чистейшей голубой водой. А на берегу сидит маленькая девочка в сарафанчике с удочкой в руках. Удит рыбку. Улыбается чему‑то. Вот и им помахала маленькой ладошкой. Ей и невдомёк, что весь остров – это и есть гигантская рыбища, которая уже заглотнула наживку…
Остановиться бы, предупредить…
Но – некогда. Ты уж сама, малышка.
Последним мелькнуло кладбище под грозовым небом, сова на одном из крестов. Птица, провожала их внимательным взглядом и курила сигару, которую она держала в третьей лапе, растущей у неё из груди…
А вот и лестница.
Обогнавший всех Баркас, подал руку, помог Беку взобраться на высокую ступеньку, сам поднялся выше, снова помог. Пот градом катился с его лица.
К нему присоединился Пыж. Вдвоем они втаскивали Бека с Алесей на руках на очередную ступеньку, сами взбирались, снова помогали.
Сзади послышались громкие хлопки. Видимо, это лопались пузыри, выпуская своё содержимое наружу.
А потом погас свет. Но совсем темно не стало: не так уж и далеко впереди замаячил серым пятном выход.
Однако до него ещё нужно было добраться, потому что их настиг и завертел, пытаясь сбить с ног, песочный водоворот. Песок, будто вода под напором, поднимался снизу, бил тоненькими струйками из стен, из ступенек, сыпался с потолка. Воздух мгновенно наполнился едкой пылью, которая, как наждачка, резала глаза и драла горло.
– Поставь меня на ноги, – потребовала Алеся у Бека, сдерживая кашель. Тот нерешительно оглянулся, но все же послушно отпустил девушку и прикрыл рот предплечьем. Глухо закашлял, сощурившись.
– Держитесь друг за друга, – продолжила командовать Алеся. Пыж ухватил Баркаса за руку. С другой стороны ему в пояс вцепился Бек.
А песок всё прибывал. Был по щиколотку, теперь почти по колено. Промедли немного и дойдёт до пояса. И тогда не убежать от него, не спастись.
– Быстрее! – крикнул Пыж.
Бек не крикнул, но, судя по выражению лица, подумал тоже что‑то в этом роде.
Девушка закусила губу, широко развела руки и со всего размаху хлопнула в ладоши. Раз! Другой! Третий…
Сработало на пятом хлопке, когда Пыж успел уже мысленно распрощаться с жизнью. Стенки вдруг покачнулись и упали, будто бумажные перегородки от порыва сквозняка, и все четверо очутились стоящими по колено в большой куче песка.
Не стало вокруг никакого тоннеля, а то, что мгновение назад пыталось захлестнуть людей своей волной, мирно лежало под ногами.
Пахло горелой пластмассой, и застарелым болотом. А ещё вокруг был плотный туман, сквозь который только и было видно мутное пятно недалёкого костра, да слышно, как он трещит своими дровами.