- Алло.
Он ответил! Ответил! Сердце радостно билось в груди от того что ответил. Мне столько ему нужно рассказать.
- Тём! Тём! – кричала я в телефон.
- Кать, что ты мне звонишь всё время!? Пойми, я занят! У меня тренировки! Ты даже не представляешь какой здесь режим! Не звони мне больше...
Дальше я не слушала. Вот так разбиваются надежды, мечты... Я сбросила вызов и тупо смотрела в одну точку. Не звонить ему больше и занесла номер в чёрный список... Быстро же он забыл... Всего пара недель. Что же теперь делать... Аборт, вот что. Смахнув слёзы с лица, я пошла к отцу. Теперь будь что будет. Не убьёт же он меня в прямом смысле, а остальное можно пережить. Тем более заслужила, если мозгов нет.
Выйдя из спальни, я почувствовала сигаретый дым и удушливый запах перегара. На кухне, за старым, кажется ещё советским столом сидел пьяный отец. Я села напротив него на шаткую деревянную табуретку. Его пьяный взгляд медленно фокусировался на мне.
- Пап, мне поговорить нужно. – тихо начала я.
- Поговорить... Ну давай поговорим. – он ножом достал из банки солёный огурец и тут же откусил половину. Я поморщилась когда осмотрела весь этот бардак на столе. Пачка сигарет. Пепельница. Пепел разбросан по столу. Половина банки солёных огурцов. Нож. Вилка. Открытая баночка шпротов и половина буханки хлеба. Ну и конечно как гость программы, бутылка водки и рядом стакан. Не густо, но ему видимо хорошо. Когда же это закончится.
- Пап, я беременна и мне наверное нужны деньги на аборт...
Папа ожидал всё что угодно, но видимо не такое. Он даже водкой подавился. Смотрит на меня, а у меня из глаз снова слёзы текут. Я украдкой вытираю их ожидая приговора.
- Ах, ты малолетняя шалава! Позорить нас решила!? Да я тебя убью шлюху!
Отец вскочил с места и я следом за ним. Он схватил меня за волосы. Так больно, я думала кожа сейчас сойдёт с головы. И наверное всего тела. Отец трепал меня за длинные волосы, бил по лицу. Я думала умру сейчас. Адская боль.
- Папочка, я прошу, не надо. Мне больно. – рыдала я. Скулила и просила остановиться. Его ярость набирала обороты и мне было действительно страшно.
- Шлюха! Шлюха! Ну ничего будет с тебя толк. Меня то попёрли за пьянку, а деньги нам нужны. Да, доченька? Будешь и дальше ноги раздвигать, раз больше ничего не умеешь.
Он плюнул в меня. Он. Плюнул. В меня. Его слюни были на моём теле и уже от этого меня выворачивало. А от услышанных слов я пришла в испуг. Чисто на автомате схватила тот самый нож с стола и угрожающе поставила между нами. Отец засмеялся.
- Дура. Ну что ты мне сделаешь!? Жди сегодня первого клиента. Ведь на аборт ещё нужно заработать. Пиздой. – и снова засмеялся. Видимо только ему было смешно. А мне вот страшно. Я даже не помню как нанесла ему несколько ножевых ранений. Когда пришла в себя, то поняла что натворила...
- Ты не реви! Следакам наши слёзы что вода. – говорила старшая в камере.
- Ты её слушай. Маришка плохого не скажет. Она на опыте. – говорит вторая, с прищуром глядя в маленькое окно в верху камеры.
- Я не хотела его убивать. Не хотела. – плакала я, а Маришка резко развернула меня в свою сторону.
- Думай о том как выйти. Тебе есть ради чего карабкаться. А теперь запоминай. Мать у вас умерла, отец спился. Начал приставать к тебе под действием алкоголя и прочей херни. Побои на тебе зафиксировали. Следы сопротивления на трупе есть. А то что за нож схватилась. Состояние аффекта. Защищалась там. Поняла?
- Угу. – шмыгала я носом.
- Ты главное убедительно говори, а то чилиться тебе долго на нарах. – говорила Маришка, а я смотрела на бойкую женщину с светлыми короткими волосами. Скорее её прическа напоминала ёжика. И она одета как пацанка. Но она права. Мне есть ради кого рваться на свободу. Ребёнок, он всё живёт во мне. - Ленок, ты что там всё смотришь в этой форточке?
- Осень наступила. – с грустью сказала кудрявая Лена. Её волосы были как у африканских женщин и различия только цвет кожи.
- Какая осень в лагерях... – весело пропела Маришка первую строчку известной песни, вот только мне было не до улыбок и веселья...