Дженнифер крепко держала Стефена за руку. «Везучие! Да это слабое выражение, доктор! Ели бы он не нашел нас… Стефен, как тебе удалось найти дорогу к водопаду?»
«Дорогая, мы шли за твоим фонарем. — Он засмеялся над ее вытаращенными глазами. — Это не такое безумие, как кажется. Мы были недалеко, а в горах свет видно за мили. Долго видели, а когда потеряли, как раз наткнулись на Буссака, а он указал нам путь».
«Когда объяснишь, все просто, — сказал доктор, яростно протирающий очки. — Ну вот! И с какой стати вы ревете?»
Она вытерла глаза. «Вовсе даже нет».
Он всхрапнул: «Женщины! Сказал вам, что с ней все в порядке. Был уверен. Помнит только до несчастного случая, дальше — нет».
Дженнифер пыталась понять. «Несчастного случая? Вы имеете в виду, как машина разбилась?»
«Вот именно. Думает, что поэтому так себя и чувствует. Сказала мне так. — Добрые голубые глаза под своенравными седыми бровями. — Ретроградная амнезия. Провал. Полный провал».
«Говорите, она думает, что только что пришла в себя после автомобильной катастрофы? Не помнит время…»
«Только что вам сказал, — буркнул доктор нетерпеливо. — Провал в памяти, вот это что. И не вспомнит никакую эту… — Он махнул рукой, обвел кухню, неуверенно задержался на закрытой двери спальни. — Его. — Дженнифер напряглась под своими одеялами, глядя на дверь. — Может вспомнить потом, но это тогда будет значить меньше. Она будет сильнее. А сейчас это лучше. — Он открыл дверь и кивнул им на прощанье. — Счастливчики вы все».
Дверь захлопнулась за ним, но Дженнифер не смотрела ему вслед. В тишине она встретилась взглядом с Жюлем Медоком. «А Пьер Буссак?»
Ответил Стефен: «Он умер, Дженни. Прожил достаточно долго, чтобы все рассказать, а потом умер. Его отнесли вниз, пока ты спала».
«Я… Понятно». Она отвернулась.
Жюль Медок спросил с любопытством: «Собираетесь из-за него плакать?»
«Мне жаль, что он так умер, мсье. Я… Мне бы хотелось, чтобы он сбежал. Это, наверное, неправильно, но, что бы он ни сделал, он спас Джил. Первый раз, когда Лалли Дюпре ограбила ее и оставила, а второй раз — сегодня. Может, он и убийца, но он любил ее по-своему, и я всегда буду поминать его добром!»
Стефен крепко сжал ее руку. «Тогда и я».
Кто-то шевельнулся в углу. Бесформенная тень, которая неожиданно оказалась отцом Ансельмом. Он тоже выглядел усталым, но маленькие черные глазки ярко блестели. Он обратился к Дженнифер и Стефену с великолепной добротой. «Бог очень благодетелен», — вот и все, что он сказал, но Дженнифер знала, что он тоже говорит о Пьере Буссаке. Никто не вспоминал другую, ту, чье тело, черное, будто ворона утонула, должно быть, уже унесло водой или выбросило на камни…
Дженнифер неожиданно спросила: «А мать-настоятельница знает?»
Отец Ансельм кивнул. «Я был в монастыре. Я уже находился в пути, когда меня стала разыскивать полиция. Девушка, Челеста…»
Дженнифер резко выпрямилась, схватилась за свои одеяла, которые попытались с нее сползти, и крепко прижала их к груди. «Челеста! Какой кошмар! Я забыла про нее совсем! Господи! Я была уверена, что она побежит к Луи, и…»
«Так она и сделала, — вмешался отец Ансельм. — Так она и сделала, а мальчик привел ее прямо ко мне. Сказал мне очень гордо и важно: «Присмотрите за ней для меня. Она будет моей женой, и мне не нужны разговоры в деревне. Поэтому я оставляю ее у вас». Alors, вот она и спит в моем доме, сегодня вернется к матери-настоятельнице, и ее там приготовят к свадьбе. Ты, дитя мое, — обратился он к Дженнифер, — долго проспала. Смотри».
Он прошел мимо нее к окну и открыл ставни. Бледный свет раннего утра заглушил сияние масляной лампы и сделал заметными следы ночной истории. Разбитый фарфор и куски пищи валялись там, где Дженнифер сорвала салфетку со стола. Ковер пропитался кровью и бренди. Подтек на полу у ножки стола….
Стефен переглянулся с Медоком и почти уверено встал на ноги, отгородил от Дженнифер беспорядок в комнате. «А мы, — сказал он жизнерадостно, — совсем не спали. А вот и джип возвращается. Все закончилось, Дженни. Что бы ни происходило, это закончилось, моя хорошая, и лучше всего сейчас уйти отсюда и лечь спать. Это не бессердечие, а здравый смысл. Для нас все закончилось. Любая реальная трагедия имеет скучное и долгое завершение, но нам незачем ждать. Ты, я и Джиллиан — мы уезжаем».
«Да», — сказала Дженнифер. Они улыбнулись друг другу.
Джип проревел на склоне горы, запел другим голосом, а скоро и прошуршал по камням. Жюль Медок встал, потянулся и улыбнулся. «Счастливчики вы, это точно».
На следующий день они нашли удобный наблюдательный пункт на высокой скале. Гладкая трава раскинулась перед ними, как маленькое море, по которому плавали крохотные цветы. Ниже — монастырь подставлял солнцу белые стены. Ничто не двигалось, только река текла, мерцала среди высушенных солнцем камней. Вдалеке конь бережно нес всадника по траве в тень монастырской стены.
Снова зазвонил колокол, прохладно и серебряно в горячем голубом воздухе. Дженнифер, не глядя, протянула руку, и Стефен немедленно взял ее. Еще несколько минут они сидели и смотрели вниз на пустую долину…
Сзади раздались голоса, шаги по камням, вежливые голоса с академическими интонациями…
Они вышли из-за скалы, здоровые, разумные и не утомленные, с рюкзаками за спиной и молотками в руках — мисс Шелл-Пратт и мисс Мун. Их глаза были устремлены в землю, языки безостановочно производили звуки. Рюкзаки, несомненно, заполняли камни, которые они с огромными трудностями доставят в Кембридж и уберут там в маленькие коробочки с надписями «биоптитовый гнейс» или «пироксеновый гнейс» или, к величайшему огорчению зрителей, этикетками типа «No. 99. S.E., V. des.O.: Руг. (?)»
Они приблизились, не замолкая ни на секунду. «Слои налегают один на другой прямо или линейно… — Зеленая ящерица пробежала по камню и исчезла, мисс Шелл-Пратт продолжала: — Как Готтерхаммер объясняет в своих заметках к «Grundkomplex des sudostlichen Pyreneegebietes… — Ее глаза, не сосредоточиваясь наткнулись на Дженнифер и Стефена, она неожиданно их узнала, остановилась и триумфально закричала: — О! Мисс Силь-вер! Мистер Бриджес!»
«Мейсфилд», — сказал Стефен, поднимаясь.
«А, именно так. — Мисс Шелл-Пратт выглядела как человек, который прощает менее культурным людям их странные утверждения. Она сделала широкий жест. — Интересная местность, вы не находите?»
«Безусловно».
«Очень многое можно сделать», — сказала мисс Мун из-за ее плеча. Ее взгляд уже подкрадывался к следующему обломку скалы, чтобы перейти, с оттенком неодобрения, к нагромождению камней внизу. «Очень много сделать», — повторила она, неопределенно глядя на маленький молоток в своей руке.
Материал, из которого была создана мисс Шелл-Пратт, не позволял ей сомневаться, колебаться и отклоняться от намеченных целей. Она стала крайне категоричной. «Да, действительно. Здесь масса работы! Чрезвычайно интересно! Мы должны двигаться. Пойдем, Мун».
Они исчезли за поворотом.
Стефен протянул руку и помог Дженнифер встать. Он обнял ее, и они замерли, глядя на зеленые горы и золотые равнины. «Заколдованная долина, — сказала Дженнифер. — Рай…»
Маленькие цветы у ног. Ящерица прибежала обратно и легла на камень — живой крест. Бабочка села на желтый люпин. Отдаленный, но четкий голос мисс Шелл-Пратт снова прилетел к ним: «Полевые шпаты… ортоклаз… микроклин… каркасный силикат…»
Ящерица убежала. Бабочка улетела. Последнее слово, в конце концов, осталось за Кембриджем.