Никто из неизвестных не использует посохи, что исключает селян. Селяне просто так по трактам не шатаются, поэтому почти всегда обязателен посох — он нужен, чтобы было чуть легче нести неподъёмную поклажу. Значит, это не селяне.
Странно всё это.
«Но мне ли не похуй?» — спросил я себя.
Наоборот, это даже заебись, что тут ходят люди! Цивилизация недалеко — это очень круто!
Забиваю на эти подозрительные следы и иду дальше по тракту.
Настроение моё улучшилось, даже чувство голода как-то сразу притупилось.
Мне выдали пять килограмм пеммикана из ячьего мяса, жира, фундука, изюма, ягод и грецкого ореха, поэтому вопрос пропитания ещё не стоит остро, но хочется поесть чего-нибудь горячего. Я сутки провёл по колено в воде, поэтому хочется ещё и нормально поспать в мягкой кроватке.
А ведь я понял замысел Храма…
Когда нас перевели в Высшие палаты и обеспечили лакшери-сервис и президентский люкс, это был очень хитрый план. Каждый герой, два года поживший в таких роскошных условиях, уже не сможет довольствоваться бомжатской лачугой и сраным пеммиканом на завтрак, обед и ужин.
Мы будем убивать чудовищ, получать гонорар и просаживать его в трактирах и винных башнях. (2) А затем снова переться в ебаную глушь, чтобы убить ещё пару-тройку чудовищ.
И в харчевню какую-нибудь не пойдёшь, это ведь похлёбка из всякой дешёвой хуйни, а также матрас с соломой и клопы!
Я, конечно, кайфанул от Высших палат, мои покои будут сниться мне в самых сладких снах, но я думаю, что дело важнее. Надо будет — буду медитировать хоть на болоте, как вчера ночью. Но если это не будет наносить ущерба моему делу, то буду стараться зарабатывать побольше, чтобы было чем платить за комфорт.
В общем, расчёт Храма оправдался — нам теперь есть с чем сравнивать, несмотря на то, что я сейчас хорохорюсь и делаю вид, что мне похуй, где и как спать.
А то если вспомнить мою прошлую жизнь, то я просто превратил свою квартиру в свинарник, в котором я бухал пиво, потому что был ебучим алкашом… Не будь этих двух лет в Высших палатах, я бы, наверное, был более равнодушен к местам для ночлега.
Александра как-то, во время откровенного разговора, сказала мне, что у неё тоже была эта стадия, когда вообще нихуя не охота и живёшь просто по инерции. Она точно так же превратила свою квартиру в свинарник, но, в отличие от меня, она была более общительной, поэтому её свинарник быстро превратился в алкопритон.
Короче, мне теперь предельно понятно, что я двигался в этом направлении, просто гораздо медленнее, чем она.
Я собственноручно губил свою жизнь, катил её в пропасть. В процессе я не замечал этого, у меня была депрессия, всё-таки, развод с Женькой стал для меня очень тяжёлым ударом, пусть я и не подавал виду. Но у Александры, конечно, ситуация была похуже, чем у меня.
Я-то мог, наверное, прекратить бухать, попробовать восстановить отношения с Женькой, меньше ебашить на работе и прекратить тратить время на свою ласточку — тогда был шанс, что всё наладится.
А вот Александра получила травму и больше не могла заниматься тем, чем занималась всю свою жизнь. Нет, она говорила, что существует операция по восстановлению связок или что-то вроде того, но это рискованно и пиздец как дорого. Денег ей бы никто не дал, заработать их она никак не могла, поэтому Александра попала в очень жёсткий переплёт, из которого нет выхода. А у меня выход был. Вот такая вот хуйня, м-да…
Дорога вывела меня, как я и ожидал, к населённому пункту. Это деревня на четырнадцать домов, причём видно, что тут всё довольно-таки неплохо — в окнах домов есть стёкла, а приусадебные участки в порядке, с ровными грядками капусты, редиса, белой редьки, имбиря и тыквы. Такое разнообразие растений на участке свидетельствует о том, что это не средство для выживания, а что-то вроде способа улучшения качества кухни — селяне, видимо, могут позволить себе выращивать что-то ещё, помимо тыкв и батата.
— Эй, привет! — помахал я селянину, сидящему на лавке у входа в самый крайний дом деревни.
Селянин посмотрел на меня, нахмурил брови, а затем встал с лавки и ушёл в дом. Хм…
Что-то совсем не похоже на мой предыдущий опыт посещения деревни. Когда я пришёл в Шанхэцун, селянин Фухуа, чистивший свинарник, пересрался от ужаса и нырнул в загон к свиньям.
— Ну, ладно… — пожал я плечами и пошёл дальше.
С не моими селюками беседовать бесполезно, поэтому нужно сразу искать старосту, который, как правило, в курсе всех событий и через него решаются все вопросы в деревне.