Вообще, интересный вопрос: а это село или деревня?
Не уверен на 100%, но, вроде как, село от деревни отличает наличие церкви. Если есть церковь — это, значит, село, а если нет — значит, деревня. Но за всё время моего существования в этом мире я не встретил ни одной церкви и ни одного попа. Хотя, я был всего в двух деревнях, если считать с этой…
Да и какие, блядь, церкви и попы в Поднебесной?
Выхожу на деревенскую площадь и ищу самый прилично выглядящий дом — в таких и живут старосты. Даже если все они последний хуй без соли доедают, староста будет доедать самый лучший хуй без соли, а возможно даже, что чуть посоленный.
— Бинго, — увидел я единственный дом с двустворчатыми дверями и большими окнами.
Подхожу, чтобы постучать, но дверь открывается и передо мной появляется упитанный мужичок с длинной, но узкой бородкой, одетый прямо сильно приличнее встреченного до этого селянина.
— Чего хочешь тут, белый призрак? — без особой приязни в голосе спросил староста.
— Приветствую, — отвесил я ему вежливый поклон.
— Твои ужимки здесь никого не впечатлят, — покачал головой староста. — Тебе здесь не рады.
— А почему не рады? — нахмурил я брови. — Что я вам сделал?
— Ничего, — ответил староста. — Но ты здесь не нужен.
— Что, совсем никакой работы нет? — спросил я.
— Никакой, — сказал староста. — Луохэн — это самая безопасная деревня в уезде Луннань. Твои услуги здесь не нужны, поэтому лучше уходи.
— Какие-то вы неправильные селюки… — неодобрительно покачал я головой. — Чудовищ нет? Проклятий каких-нибудь?
— Нет, — покачал головой староста.
— Хм… — хмыкнул я задумчиво. — Ладно. А далеко до Юнцзина?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся староста. — Очень далеко! Я даже дам тебе карту, чтобы ты не потерялся на пути к столице. Но она обойдётся тебе в четыре ляна.
— Дядь, ты не охуевай, пожалуйста, — попросил я его. — Четыре ляна? Это несерьёзно!
— Хорошо, три ляна, — предложил староста.
— Один лян, — сказал я.
— Нет, — покачал головой староста.
— Ну, не очень-то и хотелось, — ответил я. — В какую сторону ближайший город?
— Дальше на север, — сказал мне староста. — Семьдесят три ли, если не будешь сворачивать с тракта. Город называется Цзинлином и тебе там, скорее всего, будут не рады, белый призрак.
Я конвертировал ли в километры — 41 километр 719 метров. Ну, не так уж и далеко. А рады или нет — мне похуй, честно говоря. Лишь бы работа была.
— А точно чудовищ нет в окрестностях? — спросил я, чисто для проформы.
— Нет, — ответил староста.
— А кузнец вам не нужен? — спросил я. — Могу поработать на вас недельку, за деньгу малую.
— Не нужен, — ответил староста. — Уходи из нашей деревни — таким как ты здесь не рады.
— Ладно-ладно, — поморщился я. — А чем-нибудь торгуете? Мне бы не помешало прикупить припасы.
— Иди вон к тому дому, там живёт вдова Юминг — она продаст тебе съестное в дорогу, если у тебя вообще есть деньги, — ответил староста.
Неприятный, токсичный тип.
Иду к дому вдовы и стучу в дверь.
— Кто там ещё⁈ — сварливым тоном спросила Юминг, а затем открыла дверь. — А-а-а, э-э-э…
Она растерялась, когда упёрлась взглядом мне в грудь.
— Эй, красотка… — заговорил я, опираясь рукой в дверной косяк. — Я слышал, что у тебя можно закупиться припасами…
Пожилая тётка чуть не лишилась сознания, потому что у меня сногсшибательный моджо, (3) хе-хе!
«I got my mojo workin»!' — вспомнил я слова Маркуса.
— Чего тебе нужно, белый призрак? — отошла от ахуя тётка.
На вид ей лет пятьдесят, но она может быть гораздо моложе, потому что в деревне все ебашат, как кони. А конское ебашиво, как известно, очень сильно старит.
— Мне нужны припасы, — сказал я. — Плачу серебром.
Выхожу из дома вдовы Юминг с пополненным мешком — она продала мне вяленую свинину, а также обменяла килограмм пеммикана на маринованные яйца и сухие рисовые лепёшки. Ну и я докинул пару медяков и получил два красных яблока.
Провожали меня всей деревней. Не в том смысле, что всем вдруг стало жаль, что я ухожу, а просто не мои селюки удостоверялись, что я ничего не спиздил.
Очень странное отношение. Я думал, что к героям относятся нормально, а тут остракизм, блядь, презрение и отвержение. Даже как-то неуютно стало. Я что, враг им? Какое говно я им сделал?
Вот в Шанхэцун было просто пиздато: селяне делились со мной едой, мы вместе стояли на защите деревни от шуяо и вышли из этой жестокой битвы блистательными победителями. А тут…
Нет, я понимаю, что мы друг другу чужие, но чувствую, что в этой деревне очень сильное предубеждение к юся. Староста, конечно, подбирал слова, но его тон и выражение лица были недружественными. Этого слишком мало, чтобы настучать ему по ебалу, но достаточно, чтобы чувствовать себя некомфортно.