Сегодня пошуршу в Хунмяо, а завтра погоняю воздух в Иностранном квартале, куда меня точно пустят, если прикинусь прилично. Время бичарского прикида пора оставить позади.
Мой плащ уже изрядно истрепался и, время от времени, сыплется лоскутами.
Есть у меня идея, как сделать прикид под стать уважаемому юся — нужно сходить и подстричься, а дальше настанет пора экспериментов.
Вообще, надо было, блядь, регулярно собирать свою кровь, чтобы выпаривать её над костром и копить экстракт для будущего извлечения из неё металла, но мне было лень.
Я тут подумал: а ведь необязательно ВЕСЬ доспех делать из кровавого железа…
Мне кажется, достаточно намутить из него критические перемычки, чтобы свойства моего неебически развитого тела не перерезали их в первую очередь, а остальная часть брони — хуй с ней, пусть разрушается, постепенно. Так можно сделать хотя бы кирасу, чтобы было не так больно и опасно ловить грудью пули.
Но рабочим вариантом я вижу волосы — в пути я регулярно срезал свою гриву, которую специально отращивал по плечи, поэтому у меня есть определённый запасец.
Волосы у меня крепче, чем у обычных людей, пусть и ненамного, примерно как у коня, поэтому можно соорудить оснастку для кирасы и носить её определённое время. А можно вообще не ебать себе мозг и выковать что-то кондовое, с толщиной металла не менее пяти миллиметров…
Это всё потому, что мне не нравится, когда меня протыкают пулями.
— Уау, привет, красавчик! — заулыбалась увидевшая меня шаболда.
Вопреки ожиданиям, это азиатка. Внешность у неё, откровенно говоря, поёбанная. Она попыталась скрыть это макияжем — очень дешёвыми белилами, загрязнёнными какой-то серой хуйнёй, но получилось это всрато и даже несколько пугающе, что повысило уровень её поёбанности.
— Ты бы поменьше работала, дамочка, — посоветовал я ей. — Это плохо на тебя влияет.
— Иди ты, пидор! — бросила мне шлюха и вернулась в здание.
«О-о-о, кажется, я дома», — подумалось мне. — «Шлюхи, малолетние ворюги и бомжи — велкам ту холи найтинс! Не хватает только школьников, дышащих „Моментом“ с коричневой крышкой и морилкой с лаком для дерева!»
Но, словно желая дополнить наблюдаемую картину, из-за угла вышел упоротый подросток, явно, под веществами. Он упёрся головой в стену блядушника и начал ссать, забыв приспустить штаны.
Приоткрыв рот, я наблюдал, как ссанина стекает ему на левую ногу.
— А-ха… — изрёк я.
Глава двадцать вторая
Ту хел уиз серкамстэнсиз — ай криэйт оппортьюнитиз!
*533-й день юся, имперская провинция, Юнцзин, квартал Цаочан *
— Блядь… — отступил я на пару шагов и вышел из переулка.
Кого-то захуярили вчера ночью и бросили в переулке. Прямо вспороли кишки, а затем глотку. Это какой-то тощий мужик, тело которого приняло восковый оттенок, с синюшными пятнами.
Сплёвываю в пыль и ухожу. Тело уберут сразу же, как оно начнёт мешать местным жителям. Как я успел разобраться, никаких ритуальных услуг для нищеты тут не предусмотрено, поэтому труп увезут за город, порубят на куски и бросят в селитряницу.
Городское кладбище — это только для состоятельных и уважаемых людей.
Уже четвёртый день здесь, в столице, но никаких признаков Маркуса, Доры и Сары не обнаружено.
Понаехов, типа меня, тут пруд пруди — сотни и даже тысячи. Байгуи, бежавшие с Западного континента, укрылись в столице Поднебесной, в Иностранном квартале, куда, как оказалось, нельзя заходить никому, кроме самих понаехов. Ну, не то, чтобы прямо нельзя — среди местных это считается чем-то вроде официального захода в гнусный блядушник, где в воздухе витает замысловатая смесь сифилиса, гонореи, СПИДа и ЛГБТ. То есть, если вошёл — уже запятнал себя и все это запомнят.
В связи с такой особенностью, бляди из байгуек с утра выходят из Иностранного квартала и зарабатывают себе на жизнь в других кварталах — дают алчущим женской плоти то, что они хотят, за деньгу малую или немалую.
Иностранные бляди делятся на сорта, от низшего до премиума, поэтому ходят в разные кварталы города, от трущоб, где их легко могут похитить и поработить, до императорского квартала, где сановники отстёгивают им крупные суммы за вечер и ночь.
Хуже всего, для байгуев, то, что мужики тоже, это самое. В городе полно зажиточных и одиноких женщин, которые не прочь замутить неофициальные любовные отношения с «белым мясом», поэтому можно утверждать, что Иностранный квартал зарабатывает себе на жизнь блядством, развратом и наркотиками. И последнее — это не прикол. Синий порошок пришёл с запада и технология его производства хорошо известна местным барыгам, которые снабжают им весь город.