— Именно, — кивнул Ливей с довольной улыбкой. — Чёрный для народа. Зелёный — для тех, кто хочет страдать по-настоящему.
— Глубоко, — оценил я.
— Подготовка полевых лекарей идёт медленно, — произнёс Ливей, наливая себе ещё одну чашку «зелёного чифиря». — Ученики тупы, ленивы и почему-то считают, что занимаются каким-то подлым делом. У меня есть методы для вразумления нерадивых учеников, но нужно твоё разрешение.
— Считай, что ты его уже получил, — улыбнулся я.
— Превосходно, — кивнул лекарь. — Это очень умно — организовать такую службу для спасения раненых. Это плохо, потому что множит страдания, но для провинции это выгодно.
Философию Поднебесной я понимаю и даже принимаю этот момент насчёт «умножения страданий». Чем дольше живёшь, тем больше страдаешь — так считают буддийские мудрецы. Это как-то проникло в даосизм, поэтому в современной философии есть два течения.
Одно утверждает, что быть на Пути — страдать, но это нужно сделать, а другое утверждает, что если уж помер на Пути, то, значит, преуменьшил свои страдания и на следующий круг перерождения пойдёшь чуть более чистым, если, конечно, не «сократил свои страдания» своими руками…
Есть в этом что-то наше, отечественное. Жизнь — боль, всё плохо, но мы идём по своему пути, встречая на нём горе, несчастье, тоску и наблюдая редкие, а от того очень ценные, всполохи радости…
Но у нас это всё приняли, признали, что такова жизнь, а в Поднебесной это вызвало внутренний протест. Мы страдаем, мучаемся и умираем, стараясь прожить эту жизнь достойно, а местные стремятся к бессмертию. Это не значит, что тут сплошь трусливые мудаки, но очень многие занимаются, по мере возможности, практиками, оттягивающими час встречи со Смертью.
Наш метод — прожить жизнь с честью, гореть ярко, а в конце потухнуть, как догоревшая свеча. Смерть — это не враг, это лишь конец, ведущий к вечному покою.
Местный метод — пройти Путь до конца, достойно, красиво, но обязательно до конца. Смерть — это враг, но не потому что страшно умирать, а потому что служит помехой к завершению Пути.
Вкрапления буддизма приблизили даосизм к нашей, отечественной философии, но лишь слегка.
Всё-таки, это два совершенно разных мира, разделённых государственной границей — Россия и Китай…
— Это выгодно всем нам, — покачал я головой. — Единственное, что удерживает орду жадных кровососов от глоток мирных жителей — это армия вана. И она должна, в кратчайшие сроки, стать эффективной, иначе нас сметут. Те из вас, кто останется в живых, будут завидовать мёртвым.
— Те из вас, кто останется в живых, будут завидовать мёртвым — хорошая фраза, — кивнул лекарь Ливей.
— Её не я придумал, — вздохнул я. — Это был Джон Сильвер.
— Никогда не слышал о нём, — признался лекарь.
— Немудрено, — усмехнулся я. — Он из другого мира, а ещё и вымышленный персонаж из романа «Остров сокровищ».
— М-хм… — задумчиво хмыкнул Ливей.
— Мы успеваем? — спросил я.
— Да, мы успеваем, — кивнул лекарь. — Ещё две-три недели и у армии достопочтенного вана будет достаточно «шанида».
«Шанида» — это то, как слышат местные слово «санитар». Точнее, это я подобрал иероглифы по смыслу, чтобы и звучало похоже и было понятно, что всё это значит. «Шань» — врач или милосердный, «И» — исцелять или лечить, «Да» — распространять или доносить. Получается что-то вроде лечащего врача. И всем всё понятно.
— Правда, они будут способны просто не дать раненому умереть, — вздохнул Ливей с сожалением.
— Ты всё никак не поймёшь? — поморщился я. — В этом весь смысл! На поле боя и так не окажешь достойную помощь, поэтому нужно, чтобы раненых кто-то уносил в тыл, где будет развёрнут полевой госпиталь, в котором и будет оказана достойная помощь.
— Недоучивать ученика — навлекать позор на голову учителя, — покачал головой лекарь.
Классическая проблема местных — всё нужно доводить до совершенства. Взялся учить ученика — учи его до полного охуевания. Взялся готовить блюда — готовь так, чтобы все охуевали. Взялся заваривать дошик — заваривай до конца. Достал нож — режь и всё такое…
— Считай, как хочешь, но наказ вана исполняй, — махнул я рукой. — Как дела с эликсирами, кстати?
— К сроку будет нужное количество, — ответил Ливей. — Достопочтенный ван назначил ответственным меня, поэтому не забивай свою голову ненужными думами. Это моя забота.
— Да-да, конечно, — кивнул я. — Ладно, тогда не задерживаю — покедова, Ливей.