— Наша часть… — ответил кровосос. — Всего плана я не знаю — нас посвящали только в то, что мы должны сделать! Эта лаборатория — она подпольная…
— Это очевидно, — усмехнулся я.
— О ней не знает вообще никто, кроме князя Аневаля! — пояснил Эдран.
— Ой, глупец… — просипел Тириен сквозь воду.
— Береги кислород — его мало, — усмехнулся я, а затем повернулся к Эдрану. — Последний вопрос, можно сказать, на миллион: «Где находится твой хозяин?»
— Где-то в квартале Шисянь, — ответил он. — Но больше я ничего не знаю! Он сам приходит! Подземелье покидать нельзя!
— Есть ещё такие лаборатории? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами Эдран. — Возможно — я уверен, что атаковать дворец они будут с разных сторон, чтобы добиться быстрого и малокровного захвата. Я предполагаю, что императорская стража тоже куплена и скоро будет короткий переворот — император останется тот же, ведь он ничего не решает, а вот владыки за спиной императора сменятся…
— И когда это будет? — спросил я.
— Я не знаю! — ответил кровосос.
— Это расстраивает меня, — неодобрительно покачал я головой. — Пока. Увидимся ещё.
Вбиваю ему в череп кинжал с серебряными вставками.
— А этого что? — спросил Маркус, продолжающий поливать лицо Тириена водой.
— С этим ещё пообщаемся, коротко, — ответил я. — Может, ему будет что добавить.
Глава семнадцатая
Кило Оскар Ромео Майк
*30 декабря 4520 года от Обретения Царства, Поднебесная, провинция Чанфу , деревня Сичжу, участок семьи Шао*
— Мао, иди лепить пельмени! — позвала Лянь, женщина тридцати трёх лет, мать пятерых детей.
Хаомин, отец семейства, добродушно улыбнулся и положил готовый пельмень на доску, осыпанную рисовой мукой.
Сегодня праздник третьего урожая риса, поэтому они решили налепить цзяоцзы, пельмени со свиным фаршем и капустой. Урожай риса вышел богатым, поэтому год обещает стать сытным и богатым.
Последний ребёнок, семилетний Мао сел за стол и принял из рук матери раскатанный кусок теста с кусочком из фарша и капусты в центре. Он сосредоточенно лепил пельмень, да так, что аж высунул изо рта кончик языка. Хаомин снова улыбнулся.
— Завтра пойдём на рынок — нужно договориться о продаже риса, — сказал он. — Гуан, Цижуй — пойдёте со мной, посмотрите, как нужно договариваться с закупщиками.
Купцы жадны, а урожай богат не только у Хаомина, поэтому очень много денег не выручить, но это и не важно. Важнее то, что хватит на уплату податей и излишки останутся в закромах, поэтому в еде его дети нуждаться не будут.
Достаток еды означает, что можно будет потратить больше времени на плетение корзин — на этом они заработают дополнительные деньги, поэтому, через три месяца, можно будет сходить в Гаошуй, чтобы купить жене и детям хорошую одежду.
Небо милостиво к Хаомину, поэтому он начал строить долгосрочные планы — возможно, следует отправить среднего сына, Гуана, в Гаошуй, учиться на счетовода, а младшего сына отправить в храм Дао, чтобы он, со временем, постиг мудрость.
В отличие от многих живущих в деревне Сичжу селян, отец Хаомина сумел выкупить свой участок и передал его Хаомину — это огромное преимущество. Кроме податей он не платит ничего, а вот остальные отдают восьмую часть урожая в уплату аренды участка…
«Мне просто повезло больше остальных», — подумал отец семейства Шао. — «Ещё десяток таких спокойных лет и можно задумываться о строительстве дома из камня».
На это придётся копить деньги, но ничего невозможного в этом нет — каждый сэкономленный фынь (1) приближает его семью к долгожданному процветанию…
Вдруг, на улице залаяли дворовые псы, но затем всё резко стихло. Это сильно насторожило Хаомина и он встал из-за стола.
— Что случилось? — обеспокоилась Лянь.
— Сидите, — сказал отец семейства и пошёл за топором.
Вооружившись, он вышел во двор и увидел во тьме силуэты людей в стальных доспехах. Лица их были затенены, на них не падал лунный свет, но глаза их светились тусклым светом, как почти дотлевшие угольки — багровые, с неприятным оттенком.
— Мир твоему дому! — с доброжелательной улыбкой приветствовал Хаомина высокий чужак, несущий на плече длинный меч странной формы.
Когда-то давно Хаомин видел картинки с мечами прошлого — этот меч не был похож ни на один из них.
— Уходите с моего участка, — потребовал он.
— Даже не пустишь нас к себе домой, не накормишь ужином? — глумливо ухмыльнувшись, спросил чужак. — А куда делись законы гостеприимства?
На нём тяжёлые стальные латы, вся поверхность которых покрыта чеканкой с каким-то общим сюжетом. На голове у него нет шлема, но он закреплён на поясе — отличительной особенностью шлема являются стальные уши, как у летучей мыши.
— Гости не приходят ночью, с оружием в руках, — покачал головой Хаомин. — Уходите.
— Хватит играть с ним! — потребовал другой чужак, носящий на голове стальной шлем с личиной, изображающей искажённое страданием лицо. — Я даже отсюда чую, что в доме есть сука с течкой!
— Не приближайтесь! — выкрикнул Хаомин и выставил перед собой топор.
— А не то что? — поинтересовался первый чужак. — Ладно, возьмите его.
Двое чужаков кинулись на него, Хаомин взмахнул топором и ударил. Но один из чужаков выставил меч и перерубил топорище, что отдалось вибрацией в руки Хаомину.
Далее последовал сокрушительный удар в голову, выбивший из него сознание.
Очнулся он уже в доме, из-за воплей ужаса.
— Не сопротивляйся, сучка, ха-ха! — с похотливым смехом рычал знакомый голос. — Я знаю, что ты и сама хочешь это, ха-ха-ха!
— Нет… — открыл глаза Хаомин.
Один из чужаков разложил его жену на столе.
— Нет!!! — закричал Хаомин.
— Смотрите, кто проснулся! — обрадовался первый чужак, держащий за плечо младшего сына, Мао. — Это твой самый младший, да?
— Будь ты проклят, байгуй!!! — проревел Хаомин и поднялся на ноги.
Он бросился на чужака, но тот лениво пнул его и откинул в сторону спальных циновок.
— Послужит неплохим аперитивом, — решил чужак и поднял испуганно визжащего Мао.
— Нет… — просипел Хаомин.
— Смотри, как умирает твоя семья, ха-ха-ха… — взял его за голову чужак в красных латах. — Нравится? Не закрывай глаза — это интересно… Да…
Чужак раскрыл ему глаза пальцами.
Отец был вынужден смотреть, как байгуй впивается зубами в горло его сына — по телу потекла кровь, а байгуй пил её, урча с наслаждением. Мао дёргался в конвульсиях.
— Маловато… — покачал головой чужак, отбрасывая в сторону будто бы высушенное тело.
Кожа ребёнка стала мраморно-белой, глаза запали, а щёки стали вогнутыми.
— Мой мальчик… — просипел Хаомин, ощущающий пустоту в груди, становящуюся всё больше и больше. — Нет…
Чужак, насилующий его жену, впился зубами ей в горло и тоже начал пить.
— А как же мы⁈ — возмутился другой чужак, носящий синие латы.
— У него есть дочери, — отвлёкся от трапезы чужак. — Ебите их! А эта моя!
— Нет… — Хаомин вновь попробовал подняться на ноги, но чужак удерживал его.
— Да! — усмехнулся он. — Смотри! Ха-ха-ха!
— Не задерживайтесь! — заглянул в дом другой чужак. — У нас ещё вся деревня впереди! И в деревне никого не есть — они нужны живыми. И этого тоже не есть — он выглядит здоровым!
— Да, повелитель! — ответили чужаки хором.
— Я проверю, — предупредил их старший чужак. — И если окажется, что мы не досчитаемся корма, вам всем несдобровать!
— Я лично прослежу, повелитель, — ответил первый чужак. — Мы соберём достаточно корма — клянусь. Этого — на улицу! Живо!
Держащий Хаомина чужак потащил его наружу. Другие чужаки уже приготовили несколько десятков железных крестообразных конструкций с кожаными ремнями. Основания у них были длинными и острыми.
— Привыкай к ней, корм! — усмехнулся чужак и прижал его к конструкции.
Он затянул ремни на руках, ногах и туловище, совершенно обездвижив, а затем легко поднял его и воткнул конструкцию в землю, а Хаомин повис на ней.