Нет, в нынешних реалиях, без ритуалов и точно выверенных протоколов мероприятий обойтись невозможно, потому что Небесный Мандат — если не соблюдать тысячелетние ритуалы, можно гарантированно навлечь на себя гнев Неба, а это чревато аннулированием лицензии на правление. А без лицензии нет гарантийного обслуживания — таких императоров не просто можно ебашить, а просто нужно, ради всеобщего блага.
С этой точки зрения видно, что Чан Сыбэнь — это очень важный хуй, без которого императору просто никуда.
Нас завели в Зал Чистейшего Благоразумия — он располагается в южном крыле императорского дворца и предназначен для приёма всякого быдла от седьмого до пятого ранга, включительно.
Естественно, полагается особый ритуал, чтобы мы не просто приняли под козырёк список «to do», а обрести благочестивый и непраздный настрой, для лучшего усвоения и осмысления высочайших указов. Всё-таки, не от быдла третьего ранга даются, а от САМОГО…
Процедура эта называется «Ритуалом очищения помыслов» — нужно поклониться ровно на юг, троекратно омыть руки в нефритовой бадье, но так, чтобы вода не загрязнилась, а затем образцово исполнить пятиступенчатое коленопреклонение с верноподданнейшем прогибом в трёх местах.
Чтобы вода точно не загрязнилась, я предусмотрительно подержал руки в серной кислоте, а затем тщательно отмыл в кипятке.
У бадей будут стоять специально обученные люди — они внимательно исследуют воду после каждого омовения и запротоколируют результаты.
Прямо сразу ебашить тех, у кого грязные руки, не будут, но на карандашик возьмут. А когда обстоятельства сложатся должным образом, этот тщательно запротоколированный факт обязательно используют в качестве веского аргумента, доказывающего, что именно этот председатель — последний пидарас в комнате.
Мои руки выделяются на фоне остального тела — кожа светлее. Серная кислота, блядь — это тебе не приколы прикалывать…
Когда приходит моя очередь, выверенными движениями троекратно макаю руки в бадью и наблюдаю за специально обученным типом, азартно записывающим что-то в архаичного вида пергаментные свитки.
— Ну-ка, покажи, что записал, — потребовал я.
— Не положено, — покачал он головой.
— Хочешь поспорить со мной о протоколе «Ритуала очищения помыслов»? — криво усмехнулся я. — Я свои права знаю.
Писарь поморщился — выглядело так, будто я насильно затолкал ему в глотку лимон. Помявшись, он показал мне записи.
— Зачёркивай и пиши заново, — велел я ему. — Или можем вызвать достопочтенного хунлу Чана, чтобы он сделал за тебя твою работу.
Писарь сморщился ещё сильнее, как от второго лимона, забитого ему в глотку. Он зачеркнул строку и написал, как должен был.
Ишь, говна какая…
Написал, что байгуй, видимо, забыл помыть руки и вода в бадье слегка изменила свой цвет.
Но нас в Храме учили — за чиновничьей сворой нужен глаз да глаз. Сугубо из врождённой гадливости поднасрут — дай только возможность. А если ты ещё и байгуй — сочтут за честь смачно поднасрать тебе.
Переходим к пятиступенчатому коленопреклонению.
Первой ступенью является повторный поклон на юг — не сломаемся, поклонимся.
Второй ступенью является однократное омовение рук в бронзовой чаше со священными травами и пеплом священных писаний — так проверяется, не проник ли во дворец императора цзянши или иной нечистый хуй, обернувшийся человеком. Для этого у императора есть целая библиотека священных книг и свитков, которые нужны исключительно для того, чтобы спалить их и использовать пепел в подобных ритуалах.
Третьей ступенью стала исповедь в молчании — все председатели кварталов, включая меня, встали на колени и начали, про себя, каяться в грехах, корчить раскаивающиеся рожицы и всячески вымаливать прощение у Неба и его эксклюзивного дистрибьютора в Поднебесной.
Корчить раскаивающиеся рожи в Храме тоже учили — я демонстрирую высший класс, потому что это не искусство, а наука.
Всё-таки, юся — это лицо Храма, поэтому этикет и всё сопутствующее в нас вдалбливали очень крепко.
Далее в зал забежали сотни детей, несущие в руках знаки Небесного Мандата — свитки с изображением печати императора.
Это, кстати, четвёртая ступень, целью которой должна быть демонстрация покорности воле императора. Касаешься мандата, стоя на коленях — считай, признаёшь его власть и склоняешься перед ней.
Ну, кто я такой, чтобы не признавать его власть и не склоняться перед ней? Мандат есть? Есть. Он сидит на престоле годами? Сидит. Всё соответствует требованиям и обсуждению не подлежит.
И, наконец-то, пятая ступень — три поклона на юг, с тройным ударом башкой об мраморный пол.
Впечатываюсь от души, чтобы запомнили…
Поднимаюсь на ноги и смотрю на трещины, оставшиеся на дорогостоящем полу. Это своеобразная подпись — здесь был Витя Маджонг, ха-ха!
Когда ритуальная часть была завершена, к подножию императорского трона вновь вышел хунлу Чан Сыбэнь.
Важный момент — трон тут есть, но ни один император никогда на него не садился. Он тут в роли символа власти и обозначения присутствия императора, а так, зал слишком мелковат, чтобы САМ принимал здесь кого-либо.
Нет, в жизни бывает всякое — может быть, какому-нибудь императору нужно было унизить зарвавшегося вана и он использовал для этого этот зал, где обычно принимают всякое быдло кривозубое, но что-то мне подсказывает, что если поднять архивы зала, то ни в одном протоколе не будет записи о том, что император даже тупо заходил сюда.
Рядом с Сыбэнем встал неизвестный тип, одетый так роскошно, что мой халат из конского волоса, армированный стальной нитью, выглядит, как мешок из-под картошки.
Вопрос с одеждой так и не решился — практики-«физики» унесли секрет долговременного ношения обычной одежды с собою в могилы.
— Внемлите! — провозгласил хунлу. — Достопочтенный господин великий секретарь Тайюаньского зала Сунь Шилу будет говорить!
О-о-о, а вот этот хуй отнюдь не бумажный, а вполне себе важный…
Тайюаньский зал — это место, где проводит основное время дня САМ, поэтому ранг у этого Шилу не ниже третьего просто по умолчанию, а учитывая, что он великий секретарь, то второй или даже первый. Возможно, он из тех типов, что шепчут на ухо императору его безошибочное и единственно верное мнение.
— Председатели, — произнёс этот важный курыца.
«Сейчас будет „царь во дворца, царь во дворца, ходи то, делай сюда“ или что-то в этом духе», — мысленно спрогнозировал я.
— Не буду медлить и сразу перейду к сути, — заявил Шилу. — К городу приближается смертельная угроза — великий мор. Это ужасающая болезнь, истребляющая города. Лекари и целители бессильны — болезнь протекает молниеносно, и спасения от него нет…
«Неужто они решили „распечатать“ весь запад и пустить его на мясо?» — удивился я. — «Нелогично. Кровососы сосут постепенно — так гораздо выгоднее…»
— Но мы должны встретить эту угрозу лицом, а не трусливо дрожащей спиной! — продолжал великий секретарь. — От вас, председатели, требуется начать, наконец-то, делать свою работу! Известно, что основным источником распространения мора является вода! Необходимо принять все меры, чтобы снабжать жителей кварталов чистой водой! А чтобы загрязнённая вода не застаивалась, нужно восстановить систему канализации!
Спохватились, блядь…
— В пример я вам ставлю председателя совета квартала Байшань… — продолжил Сунь.
— … председателя Вэй Та Ли, — шепнул ему хунлу Чан.
Шепнул он очень тихо, но я услышал, в отличие от остальных.
— … председателя Вэй Та Ли! — повторил великий секретарь. — В квартале Байшань налажена образцовая система водоснабжения и сооружена образцовая канализация — нечистоты удаляются за город, а уровень заболеваемости среди подданных великого Сына Неба, проживающих в том квартале, снижена до небывалых значений!
Похвала и кошке приятна, а мне приятна вдвойне — больше от неожиданности. Не ожидал я, что мои титанические усилия будут замечены.