— Откуда у тебя это? — спросила она, достав из кармана мой перстень.
— Дай догадаюсь, пока не отвечу на все вопросы, утолить мне жажду не дадут?
— Для начала, — таинственно и немного зловеще протянула она.
— Отец дал, наказав найти одного человека, — честно ответил я.
— Кого именно?
— Шельген. Она здесь? Я могу с ней поговорить?
Алгермения ненадолго задумалась, покусывая губу, и не ответив ни на один из моих вопросов, продолжила:
— Ты пользовался магией.
«Скорее не вопрос, а утверждение. Которое, впрочем, легко можно объяснить» — Пользовался. Но не магией, а артефактом. Мне говорили, что рыбацкий квартал — опасное место, и без защиты сюда лучше не соваться.
Казалось, мои слова она пропустила мимо ушей и задала следующий вопрос:
— Как зовут твоего отца?
— Гортон Санмарейт, — ответил я, и на всякий случай добавил: — некромант.
Упоминание темного не на йоту ее не испугало. Видимо она просто не знает, какого именно темного я упомянул.
— Если все, что ты сказал — правда, тогда зачем следил за нами? Почему сразу не пришел?
— А я и не следил. Я время коротал, ожидая возвращения посыльного с приличной одеждой. Не был уверен, что в таком виде меня пустят, — когда речь зашла об одежде, я кое-что вспомнил: — Кстати, не могли бы вы меня уже прикрыть. А то поддувает, знаете ли.
— Обойдешься, — отмахнулась она от меня и хотела еще что-то спросить.
Но я устал отвечать на вопросы. У меня у самого их было полно так что, перебив ее, я задал самый животрепещущий из них:
— Сколько я пробыл без сознания? Райкас уже прошел?
Алгермения нахмурилась:
— Здесь я задаю вопросы.
Даже зная, что нахожусь не в том положении, меня взяла злость, и я огрызнулся:
— Сперва ответь на мой вопрос, а затем уж свои задавай.
— Значит вот так, да? — вкрадчиво спросила она и плотоядно мне улыбнулась.
Ее мимика и интонация не предвещали ничего хорошо, но не отступать же сейчас?
— И что теперь, пытать меня станешь? Ну давай, приступай. Заодно выносливость себе прокачаю. Убить ты меня все равно не убьешь. В противном случае, и не спасали бы.
Она бы, наверное, и впрямь стала меня пытать, если бы Ортонис не вмешался, сказав:
— Я все понимаю, ты хочешь за него отомстить. Но мне проблемы не нужны. Все что надо было, он уже рассказал. Давай теперь ее позовем.
— Ладно, — нехотя согласилась Алгермения. — Сходи за ней.
— Эээ, нет! — возразил он ей, сложив руки на груди. — Лучше я с ним останусь. Заодно Балея позови. Уж не знаю, какой Хронвейт использовал яд, но его ни огонь, ни зелья не берут.
Действие пятьдесят первое. Шельген
Стоило двери закрыться, и Ортонис напоил меня водой, так как сам я этого сделать не мог. Утолив жажду, я спросил у него:
— Отомстить за него? — и указал головой на соседнюю койку.
— Хронвейт не просто один из ее лучших людей. Иногда они проводят время вместе, если ты понимаешь, о чем я, — ответил он.
— Понимаю, — кивнул я, живо представляя картину. — Но он напал на меня и пытался убить. Тут не он жертва, а я.
— Жертва? — ухмыльнулся Ортонис. — Да кого это волнует? Ты для нас никто. Позволь дать тебе совет, мальчик. Если Шельген за тебя не поручиться, лучше бы тебе наложить на себя руки.
«Обнадеживающий совет, ничего не скажешь» — А кто она такая, эта Шельген? — спросил я, меняя тему.
— Так ты не знаешь? — удивился он.
— Неа.
— Она что-то вроде недостающей руки Однорукого.
— Значит, не последний человек? — уяснил я для себя главное из невнятного объяснения.
— Не последний, — подтвердил он.
— Ясно. А Алгермения? Если Шельген все-таки за меня поручится, стоит ждать от нее сюрприза?
Ортонис ненадолго задумался:
— Не думаю, — наморщив лоб, покачал он головой. — Она хоть и импульсивная, но когда надо, умеет держать себя в руках.
— Рад слышать, — откинул я голову на подушку и затих.
Разговор сошел на нет и Ортонис перешел к соседней койке. Он быстренько осмотрел моего незадачливого убийцу, устало вздохнул и начал менять бинты.
Мне стало любопытно посмотреть на результат своей работы и что греха таить, позлорадствовать. А увидев, безмерно удивился, что он еще жив. Кожа рук и нижняя половина туловища почернела, а остальная часть тела покраснела и покрылась белыми водяными волдырями. Будто он искупался в море огня и каким-то образом сумел добраться до берега.
Мои мысли превратились в слова:
— Как он смог выжить?