Возможно, она так себе это и представляла, но последующие два дня я чувствовал себя как выжатый лимон. Хотя нет. Как кот, которого только что потыкали носом в его собственное дерьмо. Чувство отвратительное, но кот не до конца понимает, что ему делать: гадить ещё больше, или перестать гадить совсем. Так сказать, чувство неопределённости.
Наконец, пролежав два дня в кровати, я поднялся, дал себе пощёчину, решив снять с себя маску тряпки и продолжать жить. В конце концов, я мужик, или кто?! К тому же, это был понедельник, я это запомнил на всю жизнь. И нужно было идти на работу.
Там меня ждал ещё один удар ниже пояса.
Меня уволили.
Я работал в небольшой начинающей корпорации, которая, правда, набирала обороты, подавая огромные надежды. В общем, корпорация видела перед собой обширные перспективы. Занималась она разработкой компьютерных систем. Я был кем-то вроде программиста-консультанта, так что, собственно, именно благодаря мне все эти системы и создавались. Были в корпорации, конечно, и другие небесталанные ребята, но именно во мне росли кое-какие способности к командованию: по крайней мере, так говорил шеф.
Мощный компьютер, выход во все внутрикорпорационные сети: всё это было у меня. Конечно, я ещё и сам понакупал железа, улучшил некоторые системные возможности компа. Так что системы создавались именно на моём компьютере, и создавались на "ура". Через некоторое время шеф решил подключить мой комп к сети корпорации, дабы через него фильтровать или запрещать какие-то системы, которые пропустили мои помощники. А я потом буду приходить на работу и решать: проапгрэйдить эту систему, или же просто-напросто удалить.
Идея была неплохая: ведь в таком случае коэффициент полезного действия — другими словами КПД — компании увеличился бы в несколько раз. Шеф предложил, чтобы мои помощники временами, когда меня не бывает на работе, заглядывали в мой комп и докладывали мне о возможных изменениях, ведь помимо загруженных на него систем имеется опасность того, что хакеры, которых сейчас развелось превеликое множество, залезут через мой комп в сеть корпорации. На что я дал категорическое несогласие. Никто не смеет трогать мой комп кроме меня. Так что за небольшую прибавку к зарплате я согласился на то, что буду забегать в выходные на работу буквально на часок: разобраться с системами и прервать работу хакеров.
И именно тогда, когда у меня была двухдневная депрессия, какой-то умелец сумел взломать защиту моего компа (Что, кстати, довольно непросто), ведь меня же в то время рядом не было, и скачать некоторые секретные системы, над которыми корпорация билась беспрерывно около месяца. Эти системы вышли в сеть, так что потеряли всякую цену на рынке. Разумеется, шеф был взбешён и, несмотря на то, что теряет ценного сотрудника, отдал приказ о моём увольнении.
Конечно, мой навороченный комп был отдан обратно мне, да и последняя зарплата пришла ко мне на карточку с процентами, так что можно было безбедно жить ещё месяц, но всё-таки на душе было погано. Зарабатывал я в этой корпорации очень прилично. Да и нравилось мне работать со всякими компьютерами, периодически чинить процессоры, создавать новые системы. Моё это, и без этого жизнь стала какой-то пустой. Да ещё и это идиотское расставание… Прямо череда неудач какая-то!
Собственно, после увольнения я, покончив со всякой бумажной волокитой, получил последнюю зарплату, забросил (Бережно и аккуратно) комп в багажник машины и примчался сюда запивать горе. Но запивать горе одному… сразу начнёшь ощущать себя алкоголиком. А я не алкоголик, чтобы напиваться в одну глотку, так что, недолго думая, позвонил своему другу Паше, который, услышав про выпивку и про то, что у меня случилось, тут же примчался.
Хотя сейчас я уже начинал жалеть о том, что пригласил его. Лучше бы пил с теми парнями, орущими во весь голос: они бы и то побольше сопереживали.
Нет, конечно, Паша сначала что-то начал там говорить по поводу того, как ему плохо от того, что со мной случилось, чтобы я держался и всё такое, но это так, из-за правил, принятых в обществе. Сначала нужно что-то сказать человеку, у которого горе, а потом уже с чистой совестью бухать.
— Ты только посмотри, Гриша, — обратился он ко мне, указывая на перекошенную картину, висевшую на стене. Картина была явно куплена по дешёвке, ибо представляла из себя какую-то мазню а-ля "Я художник — я так вижу". — Какая невероятная картина! Нет, ты только посмотри: какая экспрессия, какая душа заложена в ней!
— По-моему, хрень, — заключил я, принимаясь за новую кружку пива.
Паша посмотрел на меня, поморщившись и явно выражая своё отношение к такому неотёсанному мужлану и не умеющему ценить прекрасное мне. Но вновь перевёл свой взгляд на картину (Если её вообще можно так называть) и переменился в лице, приняв вид художественного критика: