Онегин позвонил. Дверь открыла женщина и ушла продолжать телефонный разговор. Они стояли на пороге лаборатории. Женщина глазами указала на стулья.
— …до свиданья. — Женщина положила трубку и повернулась к молодым людям.
— Это те, Мария Константиновна, — проговорил Онегин.
— Догадываюсь, — сказала женщина. — Пожалуйста. Я не против. Но дело в том, что установка не работает: испортился вакуум-насос. Давайте так: завод ремонтирует насос, мы исследуем ваш изотоп. Так на так. Идет?
— А без взаимно выгодных условий нельзя? — спросил Филипп.
— Нет. Установка не работает. А на люминесцентном спектрометре нельзя: захлебнется. Десять кюри — довольно мощный источник.
— Позвоним на завод. Согласуем, — проговорил Левка.
— Успеем, — произнес Стас. — Может быть, сами наладим насос.
Они прошли в смежную комнату. Часть комнаты была перегорожена двумя шкафами на три отсека. В одном отсеке, подперев щеку, сидел парень. Он смотрел в окно и думал. Во втором отсеке двое молодых людей и девушка возились у какой-то схемы. В третьем — никого не было… На шкафах стояли приборы, в шкафах — книги, колбы, реостаты, осциллографы. Другую часть комнаты занимал элотрон. Грубо прилаженные узлы установки, собранной на энтузиазме. Заводской монтаж выглядит глаже. Мария Константиновна протиснулась к элотрону и указала на вакуум-насос.
— Позавчера мы работали, а какой-то умник, не предупредив, перекрыл воду… Поплавились подшипники. У нас есть кое-какой слесарный инструмент. К сожалению, в таких вопросах наши мальчики — нули…
Девушка со стильной челкой достала из шкафчика три халата и раздала ребятам. Теперь их не отличишь от сотрудников лаборатории. Стас начал орудовать. Он снял водяную рубашку и добрался до подшипников. Ребята ему помогали.
— Переходите к нам, — пошутила Мария Константиновна.
— Страшно, — улыбнулся Филипп.
— Ерунда. Главное — аккуратность… Кстати, о ваших неприятностях. Мне Онегин рассказывал. Возможно, что при бомбардировке ядра реакций шла не совсем так, как хотелось.
— А может быть, за счет вторичного излучения, — проговорила девушка, глядя на Левку. — Я имею в виду тормозной рентгеновский эффект.
Левка кивнул. Можно подумать: он в этом что-нибудь петрит.
— Маловероятно… Очевидно, вместо реакции «Н-гамма» прошла реакция — «2Н». И в ампуле частично оказался туллий-168, — не согласилась Мария Константиновна.
— Я тоже так предположил, — произнес Онегин…
Стас вытащил подшипник. Надо везти на завод. Другого выхода нет. Мария Константиновна пошла оформлять пропуск на вынос подшипника.
Ребята собрались в отсеке между шкафами. Перекур. Разрешения у девушки не спрашивали. Она сама вытащила из кармана халата красную коробку с собачьей мордой.
— Оля, — укоризненно проговорил высокий парень.
— Ах, отстаньте от меня! — раздраженно ответила девушка.
Парень смущенно замолчал, ему стало неудобно перед заводскими. Возникла неловкая тишина. Девушка коротко рассмеялась и глубоко втянула табачный дым.
— Наша Оля курит только сигареты «Друг», — проговорил Онегин. Он хотел сгладить неловкость.
— Не только курю, но главное — ищу! — проговорила Оля. — Ищу мужа, ребята. Кто баллотируется? Скоро диссертацию защищаю, и совсем будет нечего делать…
— Масть? — спросил Стас.
— Брюнет.
— Я забаллотирован. Рекомендую Левку. Человек, которого не любят красивые женщины.
— Чудесно! Я некрасивая. Челку могу срезать. Не краснейте, Лев. Я ужасно этого не люблю. Супермен должен быть философом и принимать жизнь такой, какая она есть… Я знаю физика, который, делая доклад о пи-мезонах на международном симпозиуме, икнул. Причем так, как икали в эпоху матриархата, — беспардонно. Доклад он продолжил блестяще… Вы бы, Лев, наверняка залезли под кафедру. От смущения.
— Оля, — вновь проговорил высокий парень, указывая на сигарету.
— Если вы, Найденов, от меня не отвяжитесь, я закурю еще, — зло ответила Оля.
В лабораторию вошла Мария Константиновна.
— Вот, оформила. Езжайте!
Она протянула ребятам пропуск и заметила у Оли сигарету. Резко повернулась и строго оглядела молодых людей. Онегин посмотрел в окно, а высокий парень развел руками.
— Это мои, мои… Никто не угощал, — усмехнулась Оля. — Милая вы моя Мария Константиновна. Какое это имеет значение? Наоборот. Я чувствую себя нормальным человеком. Психологический фактор… И потом, нашелся человек, который понял, что под легкомысленной челкой — мозг Ирен Жолио-Кюри, а под халатом — сердце Джульетты… Ну, подтвердите, Лев!