– Мне знаком его голос. Он допрашивал меня на Главном… Дельфинов… гад… – расплакался Янг.
– Тихо, ну… – успокаивал его Радж. – Для дельфинов это, может, и лучше. Хоть не мучились долго.
– Я знаю, почему они не захотели жить… – говорил, всхлипывая, Янг. – Может, я читал… Может, во сне видел… А может, дельфины мне свои мысли передали. У них закон такой есть – никогда не убивать человека! Что бы люди ни делали с ними.
– Так они же Судира убили, а не человека! – возмутился Абдулла.
– Для Судира простой смерти мало, – вздохнул Радж.
– Не человека они убили – верно… Убийцу! Он на моих глазах… в пещере… троих на тот свет… Но дельфины нарушили свой закон и сами казнили себя за это, – твердил свое Янг.
– Сказки! – не соглашался Абдулла. – Порой и киты выбрасываются на берег гуртом. Так что – и они человека убивали, грех свой отплачивали?
– О китах – не знаю. А о дельфинах, наверно, правда.
Амара вдруг осел на руки, едва успели его поддержать: потерял сознание.
Эпилог
Зафрахтованный Индонезией в Японии супертанкер «Сикока-мару» вез в Австралию экспортную нефть – полмиллиона тонн сразу! Вооруженной охране и экипажу казалось, что опасность уже осталась позади. Миновали остров Рождества, до австрийского порта Перт осталось меньше трех тысяч километров. Маловероятно, чтоб в этих водах могли объявиться пираты. И вот, когда ослабла бдительность, те и напали ночью, с двух бортов пришвартовавшись к танкеру. Всю охрану и часть экипажа перебили, танкер повернули на юго-запад, в сторону Южно-Африканской Республики. Можно было сорвать огромнейший куш, если загнать расистам столько нефти.
Шел третий день после захвата танкера, когда на Рае и на Горном произошли только что описанные события.
Шел четвертый день плавания танкера под охраной пиратских катеров, когда Абдулла и Янг пришли к Натаче на ту далекую плантацию кокосов. Не могли не пойти туда, очень просил Янг. Надо показаться Натаче и ее родителям – мол, вот я, живой и здоровый. Не переживайте, не горюйте.
И хорошо сделали, что сходили. Натачу, оказывается, круглосуточно держали в шалаше, привязанную и связанную, чтобы опять не сбежала на то озеро, не захлебнулась еще и сама. А она в ответ объявила голодовку, ничего не ела, воду, правда, пила, и твердо решила – умереть. Не могла она жить и радоваться всему живому, если не было на свете Янга. И могла бы умереть, упрямства у нее хватило бы, если бы Янг сам не явился с того света.
И был смех сквозь слезы, и слезы сквозь смех, была истерика.
– Янг, милый, ты это или не ты?! Сними очки, я не узнаю тебя… – И сама сорвала черные очки и целовала его в закрытые глаза (он еще не мог без черных очков смотреть на белый свет), а Янг краснел и потел – бросало в жар. Абдулла деликатно вышел из шалаша и сидел под стенкой, посвистывая: пусть налаживают отношения.
Потом были бесконечные вопросы, и Янгу опять и опять приходилось рассказывать пещерную эпопею.
– И все-все дельфины погибли?! – не могла поверить Натача.
– Все… – горько вздыхал Янг. – Боби так жалко, как братик для меня был! – он совал пальцы под стекла очков, вытирал слезы. – Только вот… Игрушку мне вынес со дна, на дракончика похожа, – показал Янг штуковину, которую тогда засовывал за пояс в пещере.
Услышав это, Абдулла мигом оказался в шалаше.
– Так это же золото!!! – вскрикнул он, взяв у Янга дрожащими руками дракончика. – Слиток золота! Самородок… Вот, отбито, видите, как горит? А тяжелый!
Передавали самородок из рук в руки, разглядывали со всех сторон, ковыряли ногтем. Абдулла повернул голову в ту сторону, где, по его мнению, было озеро. Вздохнул.
– И ты столько носил эту тяжесть и не мог разглядеть до сих пор самородок?! – напустился он на Янга.
– Подумаешь, счастье такое… – спокойно ответил Янг. Почему-то золото не вызывало у него никаких эмоций.
Шел пятый день плавания украденного танкера, когда, переночевав возле Натачиного шалаша, мальчики пришли с Натачей в Компонг, в больницу.
Радж ночь провел в палате возле Амары. Врачи разрешили ночевать возле него, присматривать за ним после операции. Переливали Амаре кровь – целых два литра. Радж предлагал свою – поделиться с другом, но врачи взяли пробу и сказали: не подходит.
И вот на второй день после операции состояние Амары намного улучшилось. Янг, Абдулла и Натача упрашивали главного врача пропустить их к больному – хоть на пять минуток. Им бы только увидеть Амару, убедиться, что он жив – и больше ничего не надо.
Упросили, пустили их. И увидели, волнуясь, как сразу протянул к ним по простыне бессильную руку Амара. Четыре руки протянулись навстречу, и все сплелись в одном горячем пожатии.
– Задал я вам хлопот… – дрожит на губах Амары улыбка. – И как только расплатимся мы за операцию, за кровь, за больницу?
– Ты не забивай себе этим голову. Все будет хорошо, – говорил Радж.
– И деньги найдутся, – с уверенностью миллионера заявил Янг, но «игрушку» из-за пояса не достал, не показал. Они в палате не одни, есть и чужие, по углам стоят еще четыре койки.
– Может, кто из вас увидит моих… наших… Не говорите, что такое со мной. Мол, поскользнулся… – попросил Амара. – А деньги я вам верну. Поправлюсь и заработаю.
Четыре кулака протянулись к его носу.
– Не буду… Не буду… – слабо улыбался Амара.
– Твоя задача сейчас – поправиться, – сказал Янг.
– И поскорей, – добавил Абдулла.
– Я к тебе каждый день буду приходить, – пообещала Натача. – Буду говорить – твоя сестра.
– Поправляйся, друг. Много у нас дел впереди, много работы, – многозначительно говорил Радж.
– А ты, Радж, остерегайся… знаешь кого. Трижды будь внимательным. Ты тоже нужен для дела.
– Ну, мы пойдем. Горбоносый дал два дня, приказал, чтоб мы явились в полицейский участок сразу, как приедем. Разговор у них еще есть… И акваланг где-то у них.
В дверь уже заглядывала сестра, кивком показывала – пора уходить, но друзья никак не могли расстаться.
Наконец ушли.
На улице, по пути к причалу, когда попалось более или менее укромное место, Янг показал Раджу «дракончика».
Ошеломленный Радж долго молчал, взвешивая «железку» в руке.