В Киев Катуков возвращался с тревожными мыслями: сумеет ли он в короткий срок создать боеспособное соединение? Очень сожалел, что не мог попасть в подмосковное село Уварово, чтобы повидать отца. С дороги направил ему лишь открытку, что, мол, был в столице, но заехать в село не мог: дела. Надеялся, что старик поймет. Формирование дивизии шло медленно, ее части были разбросаны по небольшим городкам Украины — в Шепетовке, Славуте, Изяславе. Штаб корпуса Рокоссовского — в Новоград-Волынском. Встречу с комкором Катуков решил отложить: надо было основательно осмотреться, выяснить, чем располагают части дивизии. Многое не радовало, техника поступала старая — танки БТ-2 и БТ-5. Машины отслужили свой век и годились только для обучения личного состава. Даже БТ-26 и БТ-7 были гораздо слабее, нежели немецкие машины T-II, T-III и T-IV — и по вооружению, и по толщине брони. Превосходили по скорости, но в бою — это не главный показатель. Вот тебе и «броня крепка и танки наши быстры…» На одной скорости боя не выиграешь — это он почувствовал еще в Польше. Опыт — великое дело! Тут бы вооружить танковые полки новыми Т-34, которые уже сходили с конвейеров заводов, а не «бэтушками», тогда можно было бы помериться силой с любым противником. Но Наркомат вооружений, согласно планам комплектования, должен поставить их только в июле 1941 года.
Не лучшим образом обстояли дела и в артиллерийском полку. Он был вооружен лишь гаубицами. Мотострелковый полк вообще не имел артиллерии, понтонный батальон — понтонного парка, батальон связи пользовался учебной аппаратурой. Одним словом, говорить об удовлетворительном укомплектовании дивизии было рано. Уповать приходилось на господа бога и обещания генерала Федоренко.
Каждый раз Катуков ломал голову — как быть дальше? Вместе с начальником штаба полковником Николаем Чухиным он забрасывал письмами комкора Рокоссовского, просил ускорить комплектование полков материальной частью и вооружением. А тут привалила еще одна беда — слегла в постель жена и вскоре умерла. Схоронив ее, Катуков и сам попал в госпиталь. Заметим, Михаил Ефимович, по воспоминаниям его фронтовых друзей, не отличался крепким здоровьем. Это действительно так. В его аттестационном листе записано: «…в походах мало годен — порок сердца». Позже, видимо, после нового переосвидетельствования, появляется запись: «Здоров».
После заболевания почки командование Киевского военного округа посылало комдива в Москву, а он не соглашался: есть свой госпиталь, пусть тут и режут. Начальник автобронетанкового управления округа генерал-майор Р. Н. Моргунов вынужден был с ним согласиться и приказал на время лечения возложить обязанности комдива на полковника Н. Д. Чухина…
В ночь на 22 июня Михаил Ефимович спал тревожно и беспокойно. Под утро, когда занялась заря, он тихо, чтобы не разбудить больных, вышел из палаты больничного корпуса, сел на ступеньки и закурил. Затем прошелся по дорожке, теша себя мыслью о том, что его дня через два-три должны выписать. В это время где-то на окраине города раздался мощный взрыв, от которого содрогнулось здание госпиталя и послышался звон разбитого стекла. Тут же последовала новая серия взрывов, уже ближе к центру. Больные повскакали со своих коек и высыпали на улицу. Появился дежурный врач, который пытался успокоить своих пациентов, чтобы не паниковали: это, мол, какое-то недоразумение, лучше разойтись по палатам, пока все образуется. Сейчас он выяснит, что случилось.
На настоятельные увещевания дежурного врача уже никто не обращал внимания. Подняв головы, все следили за небом. Отчетливо слышался гул самолетов, которые с большой высоты сбрасывали на город бомбы. Кто-то в силу устоявшейся привычки бросил слова о том, что это фашистская провокация.
Сколько длилась бомбардировка, никто не заметил, но когда самолеты, сбросив на город свой смертоносный груз, улетели, все облегченно вздохнули. В разных районах Киева пылали пожары. Только к полудню стало известно, что налет на столицу Украины — не какая-нибудь провокация, а начало войны с гитлеровской Германией. Ударам с воздуха подверглись и другие города Украины — Ровно, Львов и Житомир.
Вечером 22 июня была передана сводка Главнокомандования Красной Армии. Радиодиктор поведал стране: «С рассвета 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались нами. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехоновец (первые два в 15 километрах и последний в 10 километрах от границы).